— Он много работает последнее время, — ответила мать. — Главным образом, математика, Свен, не правда ли?
— Да, — ответил Свен, — математика всего труднее.
— Старайся, старайся, мой мальчик, — ласково сказал ему отец. — Карабкайся наверх, там будет легче!
Отец и мать были удивительно ласковы с ним последнее время.
Глаза Свена вдруг наполнились слезами. Все волнения и тревоги последних недель тяжелой волной хлынули на его сердце. О, если бы он мог в эту минуту броситься на шею отца и признаться ему во всем!
— Но, милый мальчик, о чем же ты плачешь?
— Так, ничего!
И Свен вытер слезы.
Таким образом прошло четыре недели. Была пятница. Возвращаясь по обыкновению вместе из школы, Антон Бех сказал Свену Бидевинду:
— Если тебе понадобится завтра утром, моя тетрадь, то знай, что в тетради списаны только задачи. Решение сделано на отдельном листке, я не успел еще переписать его. Завтра в 10 часов я буду свободен во время урока пения и тогда перепишу. Мне не хотелось оставлять тетрадь у себя, чтобы Ланге не подумал, что я не сделал задач. Ты спиши с листочка, но смотри— не потеряй его.
— Хорошо. Конечно!
На другое утро Свен один сидел в классе и переписывал черновик Антона Беха. Были заданы только две задачи, и дело шло быстро. Когда все было готово, он сложил свою тетрать и положил в шкаф.
Но в то время, как он хотел вложить черновой листок в тетрадь Антона, он нечаянно опрокинул свой пузырек с чернилами и так неудачно, что залил весь листок. Разобрать его было невозможно: он был написан карандашом.
С минуту Свен не знал, что ему делать. Он испортил черновик Антона, который как раз нужно было сберечь.
Оставалось только написать новый черновик и вложить его в тетрадь Беха вместо испорченного. Он нашел карандаш и клочек бумаги и полез в шкаф за своей тетрадью,
Когда он уже сел списывать, он заметил, что эта была тетрадь Симона Сельмера, которую он впопыхах взял вместо своей.
— Ну, это все равно, — подумал он. — Времени остается мало, у этого зубрилы, наверное, сделано правильно".
Он писал так быстро, как позволяла рука, и не успели часы пробить 8, как у него все было готово, листок положен в тетрадь Антона, и обе тетради убраны в шкаф.
В 10 часов был урок пения. Свен Бидевинд видел, как Антон Бех взял свою тетрадь и сел списывать.
Через час они вернулись в класс на урок норвежского языка. Свен немного волновался, но Антон ничего не сказал; он, наверное, даже не заметил, что черновик был не его.
