- Он часто бывал здесь?
- Каждое лето. А то и зимой приезжал, смотрел, как соболь расселяется. Он выпускал в здешней тайге баргузинского соболя, а тот не держится, ходом идет.
- Но эта же территория не относится к заповеднику?
- В том-то и дело, что нет. Вот охотники и сердились на него: чего это он лезет в наши угодья?
- А что, потихоньку браконьерствуют охотники?
- Х-хе, потихоньку! - усмехнулся Зуев. - Наш, местный охотник как скроен? Где зверя увидит, там его и убьет. Взять того же Кончугу - у него карабин отбирали за браконьерство, вроде в прошлом году. И не кто-нибудь, а Калганов.
- Зачем же он взял его в проводники?
- Ума не приложу. Дункая спроси - он назначал. Он и знает. И насчет Ингани знает.
- Какой Ингани?
Зуев как-то дернул плечом и вроде бы нехотя ответил:
- Это племянница Кончуги. Она в прошлом году ложилась от Калганова в больницу. И теперь, говорят, у них произошла промеж себя запятая. - Зуев вроде как бы извинительно развел руками: передаю, мол, слухи по необходимости. - Вот я и говорю: лезть в чужую душу со своим копытом... Дело нескладное.
- Правильно! - кивнул головой Коньков. - Чужая жизнь - потемки.
Помолчали. Коньков что-то записывал в свою тетрадь.
- Дак я пошел? - спросил Зуев в некоторой нерешительности, втайне надеясь, что Коньков, заинтригованный этими известиями, задержит его с расспросами.
Но лейтенант неожиданно сказал:
- А чего ж время-то терять?
Зуев встал, козырнул по-военному и пошел к двери.
- Квиток от гостиницы не сохранился? - спросил Коньков.
Зуев остановился у порога и сказал небрежно, через плечо:
- Я его оставил у следователя.
7
Коньков познакомился с Дункаем еще в Приморске, в ту пору, когда уволился из милиции. Семен Хылович учился в краевой партшколе, а Коньков был внештатным корреспондентом молодежной газеты, заочно учился в университете на юридическом факультете и еще подрабатывал шофером. Однажды он возил по городу удэгейскую делегацию из Бурлитского района. Старшим этой делегации был Дункай. Разговорились. Оказалось, что у них был общий знакомый - старшина милиции Сережкин.
Старшине Сережкину Коньков когда-то помогал распутать дело о краже в селе Переваловском. А Дункай был односельчанином этого Сережкина, ходил в парторгах колхоза имени Чапаева, а потом уж попал в партшколу. Дункай был нанайцем, выросшим в русском селе Тамбовке, говорил отменно по-русски, по-нанайски и по-удэгейски. После окончания партшколы его и направили сюда, на Верею, председателем охотно-промысловой артели, где поселился, по выражению самого Дункая, целый интернационал. Здесь, в артели, знание языков очень пригодилось Семену Хыловичу.
