Тут не было ни улиц, ни переулков, отчего все село смахивало на огромное стойбище; каждая изба, казалось, стоит на отшибе, в окружении зарослей лещины, жимолости да дикой виноградной лозы. Между отдельными группами домов стояли даже нетронутые раскоряченные ильмы, голенастые деревья маньчжурского ореха да густые иссиня-зеленые шапки кедрача. Жили здесь и удэгейцы, и нанайцы, и орочи, и русские, и татары. Дункай, посмеиваясь, называл свое таежное село лесным интернационалом.
Они подъехали к песчаному берегу, где на приколе стояли такие же, как у них, длинные долбленые баты, похожие на африканские пироги. Дункай цепью привязал бат к столбу, врытому у самого приплеска, и сказал Конькову:
- Я схожу домой, прикажу хозяйке, чтобы обед приготовила.
- Спасибо, Семен Хылович! А может, у вас столовая есть? Неудобно, право, - засмеялся Коньков.
- Столовая только вечером откроется. А до вечера живот к спине подведет. Как допрашивать будешь? - засмеялся Дункай. - Пошли со мной!
- Я через часик приду. Пока вон со стариками поговорю.
Старики сидели тут же на берегу на бревнах, поглядывали на приезжих, покуривали.
- Ну, давай! Тебе виднее.
Дункай взял весла и ушел домой, а Коньков с Кончугой поднялись на высокий берег, к бревнам. Здесь же один старик с редкой седой бороденкой и жидкими усами, засучив рукава клетчатой рубашки, заканчивал работу над долбленной из цельного ствола тополя остроконечной лодкой-оморочкой. На бревнах, в синих и черных халатах - тегу, расшитых ярким орнаментом по бортам и по стоячему вороту, сидело пять стариков, каждый с трубочкой во рту. Возле бревен кипел черный большой казан со смолой.
- Багды фи! [удэгейское приветствие, вроде русского "здорово!"; переводится как "ноги есть!"] - приветствовал их Коньков по-удэгейски.
- Багды фи! Багды! - оживленно отозвались старики.
- Хорошая будет оморочка! - похвалил Коньков плотника. - На такой до большого перевала доберешься, легонькая, как скорлупка. - Коньков хлопнул ладонью по корпусу новой оморочки, и гулкое эхо шлепка отдалось на дальнем берегу. - Во! Звенит как бубен. Шаманить можно.
Старики опять, довольные, заулыбались.
- О до! [уважительное обращение к старику (удэг.)] - обратился Коньков к самому ветхому старику с желтым морщинистым и безусым лицом, в меховой шапочке с кисточкой на макушке. - Ты знал ученого Калганова?
- Калганова все село наше знай, - ответил тот. - Хороший человек был. Кто его убивал, свой век не проживет. Сангия-Мама [главное лесное божество (удэг.)] накажет того человека.
