— О Господи! Да, болит, — выдавила из себя леди Джоан.
Агата шагнула вперед и подхватила девочку с постели.
— Выпейте, полегчает, — леди Дениза вновь подносила отвергнутое питье ко рту роженицы. — Зачем мучиться?
— Не теперь. Выпью, но не теперь. Где Арлетта? Агата, постой же!
В дверях произошла заминка: бабушка Арлетты, Мари де Ронсье, тяжело ступая, вошла в комнату в сопровождении своей служанки. Как и леди Дениза, графиня Мари де Ронсье была полна достоинства и всем своим обликом излучала решительность и непреклонность.
— Закрой дверь, — скомандовала она.
Со скоростью ошпаренной кошки служанка бросилась выполнять приказание.
Высокая и худая, графиня Мари обладала запоминающейся внешностью. На ее лице с четко очерченным контуром выделялись пронзительные черные глаза и нос, который ее друзья считали властным, но большинство находило в нем сходство с клювом хищной птицы. Женщина поистине неустрашимая, графиня держала большую часть своих людей в ежовых рукавицах.
— А что делает здесь этот ребенок? — острые глаза Мари оценили все происходящее с первого взгляда. — Агата, убери ее.
Агата неловко поклонилась в сторону графини и бочком прошлепала мимо нее, прижимая Арлетту к своей объемистой груди.
— Агата, подожди! — раздался возглас из-под балдахина.
— Ну что еще, Джоан? — графиня предпочитала разговаривать в бодром тоне. — Тебе не нужно шума и возни, не так ли? Ты вела себя куда как хорошо, когда рожала Арлетту.
— Графиня, вы не поняли, я только хотела объяснить ей, как… о-ох! — Лицо Джоан исказилось.
Леди Дениза откинула покрывала и, нетерпеливо откинув вуаль с лица, графиня наклонилась для проведения обследования.
— Уже скоро, — сообщила свое мнение Дениза.
Графиня ответила кивком и резким движением оторвала прочь вуаль, снова соскользнувшую ей на глаза.
— Похоже, я прибыла вовремя, — сказала она. — Агата, да убери же ребенка!
Джоан простонала:
— Агата… объясни ей… пожалуйста…
— Я все сделаю, госпожа, — последовал ответ Агаты, и, радуясь возможности ускользнуть, она отодвинула щеколду и отнесла Арлетту в комнатку ярусом ниже.
Наутро, когда Агата закончила одевать свою брыкавшуюся питомицу, отец Арлетты, Франсуа де Ронсье, вошел в круглую приземистую горницу в башне замка, служившую детской. Его медноволосая шевелюра топорщилась во все стороны. Родовые схватки жены затягивались, и муж Джоан предпочел провести решающую ночь в зале в обществе своего отца, графа Роберта, опустошая винный бочонок.
