делом высматривая в пейзаже то, что уже стало двойным
мышлением о поверхности и вращении, не соединяясь в
логиках факта «это, возможно, снова оно», движимое рукой
забывает подписывать образ, который уводит ближе к уже
неделимой отсвеченной концентрации «здесь, где еще».
Пока рядом не замолкает предельная различимость
дополненного в сжимающейся, а, значит, отбрасывающей
поворот траектории стертой спины в качестве предлагаемого
для твоей речи, С, П, которой был полон дневник, столько же
беспредметный, сколько и найденный в нищете места, где
письма (любые, скрученные в несколько исключенных фигур)
не остаются, фрагмент верхнего свода, переместив каждый
взгляд в точку без меры, становится тем,
что говорит сети черт лица.
На той же самой табличке с указанным направлением, когда ни
одно не пропадало из виду, оставались рисованные фрагменты
вокруг; не узнавая лишь то, что оказывалось позади. Ты
можешь сделать больше цвета, чем объема: горизонтальный
рельеф спадает в течение рва.
Уже далеко после того дня, неспособный к выстраиванию
иллюзий – беглый сюжет на экране: тянут свернутый алфавит
на широкую полосу, перекрыв положения карт. В одном из
этих угловатых полей. Как узор двусмысленности, верхняя
граница кошмара над А.
Слеты тектоники, измеренные логикой вертикальной опоры,
пока продолжает переходить угол в сторону, где начертанный
символ уже не соответствует предметности антиграни, и так, до
окончания, (где полурассвет, контртечение, сумма столбов,
вереницы железа) в полную землю окон, перечеркивают
единство воды; торможение, безотчетность, отложенный текст:
аx, sur, xt
Сна не было об охоте, хотя, если навязчиво переложить одни
знаки в другие, можно представить буквы, необязательно
расположенные на одном из забытых зданий, вдоль которых ты,
ускоряясь, дышишь, одиннадцать раз повернув голову вдоль
направления тяжелого шага над поднимающимся из-под ног
расстоянием слева, где еще остается прежней отметка состава
на плече представленного: оригинальные и замещенные,
копоть и треск в продолжающемся замере.
Если то предложение и может с такой частотой повторяться, то
двойное употребление станет причиной того, что, собранные
в технической сортировке, части без замыкания на одно из двух
продолжат вытягивать из другого времени то направление,
вдоль которого шея, сжимающая поворот, как один из
возможных, оказывается выраженным сквозь отрезок пыльной
травы ослабленным, скрытым в попытке захвата, шагом
в сторону, где разлад сустава мешает добавить ветвям, видимым
