снова пела.
«А когда же уймется мое горе?» — думала Мария.
Утром, затемно, вышли из теплого вагона на ветреный морозный перрон. Дождались на вокзале рассвета. Витя дремал.
Этот город тоже был довольно большой. И красивый, несмотря на метель. Новые дома, много людей на улицах. Все торопятся куда-то. Или от метели убегают. И все же, когда Мария спрашивала дорогу, каждый остановится, объяснит подробно. Ничего, хорошие здесь люди.
Автобусом добрались до окраины, где дома еще не обжились толком на улице, где торчат из-под сугробов вместо деревьев тоненькие вички, где снуют самосвалы, грузовики с тесом и шлакоблоками. Но еще и машины с различным домашним обзаведением, шкафами и кроватями — новоселов завозят.
У Марии замерзли руки. В карман их не сунешь, сумки тяжелые несет с гостинцами. От бессонной ночи, метели и волнения знобило. Витюшка до глаз погрузился в шарф. Но просил:
— Мама, дай понесу сумку.
Наконец нашли дом, где помешалась спецкомендатура. В вестибюле окутало их теплом, напахнуло свежей краской. Вправо и влево уходил коридор, вверх — лестница. Чисто у них тут и светло, и топят достаточно. Из-за столика с телефоном поднялся старичок-вахтер.
— Вам к кому, гражданочка?
— Мы к Шабанову приехали. Здравствуйте. К Шабанову Григорию. Куда нам обратиться?
— А это вы, гражданочка, пройдите к капитану, начальнику комендатуры. По коридору влево. Замерз, хлопчик, а?
В коридоре повстречались два парня. Мария покосилась на них с опасливым любопытством. Одеты прилично, пальто модные, цветные шарфики. Книги под мышкой. Неужели из тех… здешних? Ага, вот она, табличка: «Начальник спецкомендатуры».
— Разрешите?
Лицо у капитана суровое, взгляд быстрый, цепкий. А так — вежливый, из-за стола встал, усадил Марию и Витю.
— Так. Шабанов, значит?
— Шабанов Григорий Ефимович.
Капитан полистал папку, отложил. Не читал, просто так листал. В груди у Марии тревожно заныло.
— Можно с ним повидаться? — спросила, превозмогая дрожь.
Капитан покусал обветрелую губу. Поднял взгляд на Марию.
— Напрасно вы ехали. Да еще с ребенком. Зима… Да, такие вот обстоятельства. Шабанова пришлось вернуть в колонию. За нарушение режима, злостное нарушение.
— Как же так? Значит, здесь его нет?
— У нас пробыл два месяца в общей сложности, и за это время несколько нарушений… Ну… сами понимаете, строго у нас.
— Что же… что он сделал?
— Дважды — пьянка в общежитии, на третий раз и драка. Нанес телесные повреждения активисту бытового совета.
