— Где мои друзья?
— Сидят в яме, как и ты.
— Прикажи отпустить их.
— Клад.
— Я сам покажу, где он зарыт, если их отпустят.
Советник, видать, не готовый к такому обороту, решил держать совет с повелителем.
На другой день Аскольда вытащили из ямы. Ответ был такой:
— Хан согласен выпустить урусов из ямы, но домой не отпустит. Твои товарищи останутся здесь.
Споры были бесполезны. Так ни до чего и не договорились. Аскольд опять оказался в яме. Время тянулось медленно. Мрак, сковавший темницу, кажется, пробирался в душу. Узник не знал, ночь над головой или день. Он сидел в углу, а думы его бежали к стенам далекого Чернигова: «Как там Всеславна?.. Милая, прости, — шептали губы. — Василий, князь ты мой бедный, прости и ты меня. Не знаю, почему на наш дом выпали такие муки. Господи, за что терзаешь меня? Прости и помилуй, Господи. Спас Ты меня от татарской темницы, спаси и от этой!»
Вспомнил тут Аскольд слова своего отца. Тот всегда говорил, что паника — самый страшный враг. Он ведь ничего еще не сделал, чтобы освободить себя и своих товарищей. Прочь, хандра, за дело, Аскольд!
Он принялся обследовать яму. Это оказалась очень глубокая четырехугольная темница в плотном, не ковырнуть, грунте. Чтобы выбраться отсюда, нечего было и думать. И все же он решил потихоньку ковырять в стене приступки. Попробовал ногтями — не вышло: земля была точно обожженная глина. Тогда он стал ощупывать пол. К счастью, наткнулся на небольшой осколок черепушки. Работа пошла быстрее и породила надежду. Вот уже получилось несколько ступенек, но сколько их надо?..
…Иван застонал от боли.
— Ты чего? — услышал он голос Зуба.
— Чуть руки не вывернули, поганцы, — Шига добавил еще несколько крепких слов.
— Меня тоже, гады, так повязали, что лопатки, кажись, повыворачивали.
— За что они так? — спросил Иван.
— Черт их разберет, — Зуб тоже ругнулся. — Можа, кто донес, что мы убили его племянника.
— Пожалуй, ты прав. Не сносить нам теперь, видать, головы.
— Мы свое повидали. Парня жаль. Что-то он молчит. Эй, Кулотка, чего молчишь?
— Тута я.
— Ты тоже повязан? — спросил Зуб.
— Ага.
— Надо думать, как выбираться отсюда будем, — сказал Зуб.
— Дело говоришь. Давайте до кучи соберемся, — предложил Шига. — У меня одна мыслишка появилась.
Связанные по рукам и ногам, они какое-то время, подавая голоса, скатывались, чтобы оказаться рядом.
— Вот что я думаю, — зашептал Шига. — У тебя, Кулотка, зубы молодые, грызи веревки.
— У-у! — одобрительно загудел Зуб. — Давай-ка, паря, начинай!
