После того как Зак несколько раз довел Тринити до экстаза, она не могла молча лежать и думать о произошедшем.
– Знаешь, я рада, что ты меня на это уговорил, – сказала она, поглаживая большим пальцем его сосок.
– Я тоже, – ответил Зак. – Правда, тебя не пришлось долго уговаривать.
Она опустила другую руку и сомкнула пальцы вокруг символа его мужского естества.
– Наверное, все дело в нашем вынужденном уединении.
Он томно вздохнул:
– Я думал, ты захочешь сделать передышку, но я более чем готов поиграть.
– Мы также можем поговорить, – предложила она, поглаживая его плоть.
– Если ты продолжишь так делать, я соглашусь на что угодно.
– А что, если я буду делать вот так?
Убрав руку, она принялась покрывать поцелуями его грудь и живот.
– Мне очень приятно, черт побери.
Она снова обхватила пальцами его плоть:
– Расскажи мне об этом доме.
Закрыв глаза, он застонал и повернул голову набок:
– Что ты хочешь узнать?
– Что привлекло тебя именно в этом месте?
– Здесь тихо и спокойно. – Тринити убрала руку, и он недовольно проворчал: – Не нужно останавливаться.
– Боюсь, ты не сможешь продолжать разговор.
– Говорят, что молчание – золото.
Она придвинулась ближе:
– Значит, тебя привлекло ощущение спокойствия.
– Оно есть во всем городе. На Рождество местные жители устраивают веселый праздник с музыкой и играми для детей. В полночь на елке в середине Мэйн-стрит загораются гирлянды и огромная звезда.
– Похоже, этот городок отличное место для того, чтобы растить детей, – задумчиво произнесла Тринити.
– В семье, у которой я купил этот дом, были мальчики-близнецы. Отец брал их с собой в походы и на рыбалку. Оба раза, когда я приезжал смотреть дом, внутри пахло шоколадным печеньем. Я обожаю шоколадное печенье.
– Ты когда-нибудь пробовал испечь его сам?
– Нет. Обычно я покупаю его в кондитерской в городе. А ты печешь?
– Раньше мне все время приходилось самой готовить еду, поэтому сейчас я избегаю готовки при любой возможности.
– Ты когда-нибудь ходила в туристский поход?
– В Колорадо нет.
Положив руку под голову, Зак улыбнулся, мечтательно глядя на потолок.
– Пейзажи здесь изумительные. Воздух чистейший, особенно в горах.
– Звучит так, будто ты не спешишь возвращаться в Нью-Йорк.
– Нью-Йорк мой дом.
– Разве не говорят, что дом человека там, где он отдыхает душой?
Повернувшись к ней лицом, Зак убрал с ее щеки прядь волос и спросил:
– А где ты отдыхаешь душой, Тринити?
Этот вопрос застал ее врасплох. Немного подумав, она ответила:
