Сокорро. Не печальтесь так, дорогая… Завтра — День поминовения. Не надо терять надежды.
Венеранда. Ну конечно… может, вдруг и… Как знать?
Адела. Вы хотите меня утешить. Но я-то знаю, что у него еще достаточно сил.
Лаура. Вы — оптимисты. Мы тоже так думали неделю назад… но время идет… Все — по-прежнему… Вот послушайте… Тут всякую надежду потеряешь.
Все замолкают, явственно слышны предсмертные стоны дедушки.
Сокорро. Стонет-то как складно, бедНЯжка
Венеранда. И громко. Эдак и радио не послушаешь.
Лаура. Сеньора, мы у себя в доме радио никогда не держали.
Адела. А то утром радио наслушаются, а к вечеру, глядишь, и в кино побегут. А жизнь — вовсе не развлечение, как некоторые думают…
Марсиаль, заснувший на стуле, начинает похрапывать.
Поймите меня правильно…
Марсиаль храпит громче.
Мы так страдаем!.. Нету сил… Ночью и днем… ходим за ним как милосердные сестры…
Донья Адела берет свисток, висящий у нее на шее, и довольно пронзительно свистит. Марсиаль тотчас же перестает храпеть. Она как ни в чем не бывало отпускает свисток.
Никогда не думала, что у дедушки такое здоровье… Обычно люди доживают до определенного возраста и умирают… Разве не так?
Венеранда. Во всяком случае, в наше время бывало так, люди вели себя приличнее.
Лаура. Но все, сегодняшняя ночь — последняя.
Страшный раскат грома. Пауза. Все как по команде вздыхают.
Сокорро. Да вы, донья Адела, просто святая… Святая, да и только!
Венеранда. Вот именно… Кстати — о святых. По-моему, уместно прочитать «Отче наш».
Сокорро. Как сказать… Столько времени господь Бог призывает дона Грегорио, и вы донья Адела, такая цельная натура… Вот именно — такая «цельная».
Адела. «Цельная»… «Цельная»… Бели бы не тот случай, может, и была бы цельная… но ноги… Нет, воля-то у меня есть, воли мне всегда хватало! Сколько страданий в жизни! Не верите — спросите у моей дочери. Лаура, доченька… Сколько страданий в жизни, правда же?
Лаура. Почему вы со мной завели разговор о страданиях? Только потому, что я не смазливая, потому что у меня никогда не было жениха и я родилась в Эстремадуре?
Венеранда. Как знаменитый конкистадор Писарро.
Лаура. Он-то мужчина… А я наоборот. Но и мой час придет. Всю жизнь влачила жалкое существование, как рабыня… Сперва — отец…
Адела. Не поминай отца, Лаура, у нас гости.
Лаура. Потом ты, мама… Еще чище… А потом — дедушка… И этот проклятый дом.
Сокорро. Почему проклятый?.. А с виду такой веселый и уютный.
Лаура. В том-то и беда… Что веселый… Слишком веселый. Лучше бы уж ничего не напоминало, что мы — живые люди… Но все, этому конец.
