Эустакио. Я что-то… Ничего не понимаю… Вас зовут Рафаэла Гусман? (Достает скомканную бумажку.) И вы живете…
Марта. Не надо, не трудитесь. Меня зовут Марта, и я живу не здесь. Я приезжая.
Эустакио. Боже мой, какой кошмар! Прошу, извините меня… (Собирается уйти тем же путем, каким пришел.) Ап…чхи! Апчхи! Надо же, простыл…
Марта. Еще бы… Что это вам вздумалось шататься в такую ночь, да еще выделывать эдакое? Идите сюда… Господи Боже мой!
Эустакио. Не стоит беспокоиться… Раз вы… Ап…чхи! Апчхи!..
Марта. Да вы же промокли до нитки… Снимайте плащ… И все это, что у вас на лице…
Эустакио. Ради Бога! Вы разорите меня…
Марта. Ну-ка… плащ… вы просто как ребенок…
Эустакио. А может, к лучшему… (Снимает плащ и накладной нос на резинке.)
Марта. Вас следовало бы выпороть… Что за манеры…
Эустакио. Позвольте представиться. Я — Эстремадурский Сатир, хотя мне и неприятно это говорить. Ап…чхи!
Марта. Будьте здоровы!.. (Дает ему одеяло.) Накиньте на себя. А кроме этого чем вы занимаетесь?
Эустакио. По утрам хожу в контору по продаже недвижимости. Я у них привратником. Во второй половине дня веду кое-какие счета, а по ночам — сами видели… Хочешь жить, сеньора, умей вертеться… Жена, пятеро детей… У младшенького, трехлетки, — корь, старшенькой, Элене, восемнадцать сравнялось… Вот смотрите… (Достает из кармана фотографии). Здесь они все пятеро… А посередке — жена… Когда у меня ночная работа, они все не спят, дожидаются папу.
Марта. Что-то я не очень понимаю…
Эустакио. Эустакио… Зовите меня Эустакио… А Сатир — это для прессы. Видите ли… Когда в нашем городе у какой-нибудь молодой девушки происходит что-нибудь с женихом… Не знаю, достаточно ли я ясно выражаюсь…
Марта. Смелее, Эустакио, я не ребенок.
Эустакио. Так вот… когда такое случается… мне в привратницкой оставляют заявку. И ночью я влезаю в окно, устраиваю шум для привлечения внимания, но ничего такого, Боже упаси, сам я этими делами мало интересуюсь, ну, словом, шумлю, пока она не закричит… И тогда смываюсь через окно, вот и все. Не знаю, поняли вы меня или нет. Апчхи!
Марта. Не совсем.
Эустакио. Все очень просто. Я как бы беру на себя вину за все, что было… И девушку немедленно выдают замуж, И почти всегда за того самого жениха.
Марта. Выходит, вы — отец половине города.
Эустакио. Представляете? За нижние этажи платят по семьдесят пять песет, за каждый дополнительный этаж — плюс двадцать пять песет. Ап… Апчхи!
Марта. Понятно… А меня вы спутали с…?
Эустакио
