33. В поселке, серьезно пострадавшем от сталинских репрессий, Степан Гудков опекал всех вдов репрессированных. Всем доставал хлебные карточки, предоставлял и стол, и дом. Хотя в те стремные времена мало кто с ними знался, это было опасно.
Матильда за всеми ухаживала, всем делала омолаживающий массаж по системе профессора Эриксона.
В поселке Старых Большевиков она была жрицей вечной молодости. Матильда владела рецептом неувядающей красоты: она делала уколы из яйца. Причем яйца нужны были неоплодотворенные. Из них не должны были вылупиться птенцы. Эта курица, которая несла такие яйца, вообще не встречалась с петухом.
Матильда была великая рукодельница. Шила, вышивала. Она любила вышивать болгарским крестом. Степан Степанович всегда ходил в вышитых рубашках. Из какой-нибудь драной кофты она могла вылепить шедевр!
Но все это в свободное от работы время. Была война. Немцы подходили к Москве. Наши готовились поднять в небо защитные аэростаты.
Сутками напролет Матильда шила чехлы на цеппелины.
34. Во время Великой Отечественной войны Степан работал на заводе. ЦАГИ Центральный Авиационный институт в городе Жуковском. Тот самый, где когда-то его друг Ваня Поставнин сконструировал самолет "Максим Горький".
Все годы, что дед служил на заводе, он обходился без пропуска. Любой дежурный на заводской проходной издалека видел: идет Степан Степанович, Степан Гудков - и этим все сказано.
Однажды вахтер Кривошеев, старый заводской кадр, остановил Степана у проходной и сказал:
- Степан Степанович! Мы тебя, конечно, знаем. Нам удостоверять твою личность не надо. Но время военное, сам должен понимать. Иди сфотографируйся на пропуск.
Степан взглянул на вахтера Кривошеева. Голосом, подобным грому, он произнес:
- Это относится к области преходящих явлений, Виктор Иванович, или к Вечной Реальности?
- Неважно, - стоял на своем вахтер. - Порядок есть порядок. Без фотографии я тебя больше не пущу.
- Ладно, - сказал Степан. - Я это сделаю только ради чувствующих существ, потерявшихся в своих заблуждениях.
Он пошел в фотографию - там был пластиночный фотоаппарат на треножнике, сел перед объективом и состроил кошмарную рожу. Его сняли, и он приклеил эту фотографию на удостоверение.
На заводской проходной прямо перед носом Виктора Ивановича Степан Гудков развернул удостоверение личности.
Что-то ужасное смотрело на вахтера с обычной черно-белой фотокарточки: грозное божество, царь с лошадиной шеей, зубы торчат изо рта и сверкают, волосы дыбом, глаза широко раскрыты, глядят устрашающе, а в глазах этого чудовища полыхает Огонь Рудры.
