Как мать увидела, что нет коляски, так за голову и схватилась.
- Люди добрые! - голосит. - У инвалида безногого коляску украли!!!
Вдруг наша бабушка Груша появляется из церкви, и на груди у нее под кофтой замотанная в платок чудотворная икона с изображением Архангела Гавриила.
Подходит Аграфена Евдокимовна к этой разнесчастной семье с голосящей на все лады матерью-старушкой, выуживает Архангела Гавриила и прикасается к слабым ногам инвалида. И хотя эта икона считалась отнюдь не целебной, а исключительно патриотической, ноги его, о великое чудо, окрепли! Да так, что ясно: никакая коляска этому бугаю теперь не понадобится лет семьдесят, а может, и семьдесят пять.
Из церкви служки бегут, протодьякон и сам настоятель - отец Михаил. Хватают бабушку Грушу, отнимают икону и тащат в милицию.
Короче, ее отдали под суд.
Была весна, конец апреля, Пасха, как раз когда она любила шататься по Ваганьковскому кладбищу, пасхальные яйца на могилах менять.
Бабушку Грушу выводят под конвоем, сажают на скамью подсудимых, и прокурор Альфред Штабель произносит обвинительную речь. Мол, иск предъявляет настоятель храма отец Михаил к Аграфене Посиделкиной, которая посреди бела дня утащила бесценную древнюю чудотворную икону - вполне возможно, кисти самого Андрея Рублева! - с изображением самого Архангела Гавриила!
- Граждане судьи! - проникновенно говорил прокурор. - Мы можем верить или не верить в утверждение истца, что на счету этой иконы несколько известнейших побед в истории нашего отечества. Стоило ее вынести на поле боя, - голос Альфреда Штабеля гулко и торжественно звучал под сводами зала районного суда, - как бы ни теснили нас вражеские войска, как бы ни напирали, кто бы там ни был - татары, французы, шведы - все обращались в позорное бегство!.. Так это или нет, однако налицо факт похищения общественной ценности, народного достояния! И мы не имеем права смотреть на это сквозь пальцы.
- Даже дотронуться до этой иконы - и то святотатство! - отметил в своем выступлении рассерженный отец Михаил. - А эта чертова старуха схватила своими руками и вынесла ее в мир из храма! Анафеме ее предать! И точка!
- Таким несознательным бабулям только в геенне огненной гореть! поддержал настоятеля протодьякон.
- Да вкатать ей за это дело десять лет строгого режима! - крикнул со своего места служка.
Все трое, бедные, потом скитались по ссылкам да по каторгам, хоть и остались, хвала Всевышнему, живы. Но на суде тогда проявили суровую непримиримость и требовали отмщения.
