5. Переброску Рыбалко и трех-четырех стрелковых дивизий с левого крыла начать немедленно и закончить сосредоточение их на правом крыле к 1-2.11.43 года.
6. Наступление правого крыла начать 1-2.11.43 г., с тем чтобы 3-я гвардейская танковая армия начала действовать 3- 4.11.43 г. Левому крылу начать наступление не позже 2.11.43 г.
7. Разгранлинию между Белорусским и 1-м Украинским фронтами оставить прежнюю. Из состава 61-й армии Белорусского фронта передать с 24.00 25.10.43 г. две левофланговые стрелковые дивизии в состав 13-й армии 1-го Украинского фронта.
8. Исполнение донести.
Ставка Верховного Главнокомандования
Сталин
Антонов"{90} .
Перемены коснулись и меня. 27 октября командующий фронтом на основании решения Ставки приказал мне срочно сдать 40-ю армию и принять 38-ю, которой предстояло наносить главный удар в операции по освобождению Киева.
Нелегко было расставаться с хорошо сработавшимся коллективом управления 40-й армии и ее героическими войсками.
Сформированная в августе 1941 г. в составе войск Юго-Западного фронта, она с тех пор прошла славный боевой путь. За ее плечами были кровопролитные схватки со 2-й танковой группой Гудериана, рвавшейся в глубь нашей обороны. В 1942 г., имея в своем составе дивизии, недостаточно укомплектованные современными техническими средствами борьбы, она приняла на себя удар лавины вражеских танков и вынуждена была уступить более мощной силе. Став у Воронежа несокрушимой стеной, воины 40-й армии сковывали крупные силы противника в то время, когда решалась судьба Сталинграда и Кавказа.
Затем наступил час расплаты. Много замечательных страниц в историю разгрома противника на юге вписали войска героической 40-й армии, с которыми я прошел от Воронежа до букринского плацдарма на Днепре. За это время они осуществили несколько блестящих операций, прославивших наше советское оружие. Многие воины армии пали в боях за освобождение Родины, но их боевые товарищи продолжали храбро и умело громить врага.
За время войны мне довелось в разное время командовать несколькими армиями. И каждое расставание оставляло на сердце грусть. И тем более трудно было прощаться с 40-й армией, которой я командовал дольше, чем другими, свыше года. Успел привыкнуть и полюбить многих работавших здесь со мной.
Но приказ звал туда, где я, видимо, был сейчас нужнее. Тепло, по-братски распрощавшись, я убыл в 38-ю армию. Впрочем, с двумя близкими товарищами мне, к счастью, не пришлось расставаться. Это были Алексей Алексеевич Епишев, назначенный членом Военного совета 38-й армии{91}, и Александр Григорьевич Батюня, ставший моим заместителем на новом месте службы.
