Женщина(переминаясь с ноги на ногу. Поправляет сумку на плече). Ой, чёй-то зябко как! И трамвая нет, окаянного! Деньги только дерут каждый месяц по-новой, а ходить по расписанию – это у них Пушкин будет! Мерзавцы!
Старик(опирается на палочку). А вы на работу? Рань такая еще.
Женщина. А то куда ж? Вы что, батенька, думаете, кто-то за меня работать будет? Э, нет. Таких нет уже. Все перевелись. Как своего похоронила…
Старик. Я не знал. Простите…
Женщина. Да ничего. Вы ж не нарочно. Да и не секрет это. У нас весь двор знает. И соседний тоже.
Старик(помолчав). А от чего? Помер-то от чего?
Женщина. Пил он. Как собака пил. Ну, зашили его, – доктора зашили. Говорили, поправится, работать еще пойдет. А он… ой (начинает плакать), а он, соколик, и не проснулся однажды. Трогаю его… лежит себе. Лицом к стеночке. Кровать у нас… у стенки была. (Плачет.)
Старик(подходит. Трогает за локоть, успокаивая). Да вы не плачьте, милая. Всё быльем порастет. Спокойнее ему там. Не мучается, непутевый.
Женщина(похлопывая его по руке. Кивает). Плачу вот… а потом всё замерзнет, кожу стянет, совсем страшилищем стану. (Пытается улыбнуться.) А я ведь красивой была. Да-да. Он меня знаете как называл? Розанчик, говорит, мой! Свет очей моих!
Старик. Поэтом что ли был?
Женщина. А вы откуда узнали? Поэтом. И его даже печатали. В Комсомолке. Три раза. Надежды подавал.
Старик. Э-эээээ…
Женщина. Да вы не сомневайтесь! Он такие надежды подавал, что другим и не снилось!
Старик. Верю я. Верю.
Слышен стук колес. Провода в небе потрескивают – приближается трамвай.
Женщина. А вот и карета! Долго мы ждали.
Собираются садиться. Вдруг вспоминают, что на остановке есть еще один. Тот, что спит.
Женщина. Вы садитесь, вы долго будете… а я вон того разбужу. А то проспит. Потом еще час ждать будет. По такому морозу-то… эй! Мужчина! Трамвай!
Мужчина в косухе не шевелится.
Женщина(подходя ближе. Трогает его за плечо). Эй! Мужчина! Да что ж это вы, а? Чой спите-то так крепко? (Трясет его за плечо.) Пьяный что ли… (Трясет сильнее. Внезапно он падает на землю. Из рук вываливается помятый номер «Первопечатника», раскрытый на странице с фельетоном. Мы теперь видим, что это Хесин. Лицо у него бледное до голубизны.) А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!!! А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!! (Закрывает рот руками, потом обхватывает ими голову. Воет.) Умер! Мертвый! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! Господи, родимый! Замерз…
Никто ее не слышит. Старик сел в трамвай. Состав гудит, собираясь отходить.
