А Нури опять оставалась одна. Она сочиняла и виртуозно исполняла новые блюда для ужина, варила ему кофе, придумывала какие-нибудь дела, чтобы занять себя, не отвлекая его, но всегда терпеливо ждала. Не дождавшись, в конце концов, ложилась в холодную постель и засыпала… снова одна. Так проходили день за днём годы. Но сегодня так не будет, сегодня будет всё по-другому.
Нури поднялась на второй этаж в свою комнату. Машинально включила компьютер и тут же выключила, боясь столкнуться с теми треклятыми письмами. Ей казалось сейчас, что они везде, будто приставучие вредоносные вирусы, заполнившие собой всю систему и парализовавшие её работу. Тогда Нури легла на диван, но уже через несколько секунд снова встала – не было сил лежать без движения. Её руки, ноги, всё тело сковала странная судорога, не связавшая мышцы в запутанный узел, но пульсирующая, заставляющая конечности самопроизвольно вздрагивать. Возможно, тело не отошло ещё от страха и холода лесного блуждания, а может, всё дело в нервах… Женщина походила по комнате в поисках пятого, не занятого тревогой и переживанием угла, но не найдя его, вновь спустилась вниз, в гостиную. Там, в баре обнаружила початую бутылку коньяка, не задумываясь, откупорила её и сделала два больших обжигающих глотка прямо из горлышка. Стало тепло и немного спокойнее, коньяк подействовал. Нури убрала бутылку обратно в бар, прошла через всю комнату в кухню и села там на своё заветное место возле окна.
На подоконнике лежала оставленная ею днём книга. То была любимая книга Нюры, сборник повестей и рассказов «Нецелованный странник»39 – первая изданная по возвращению из монастыря книга Аскольда. Она читала-перечитывала её много раз. Ещё бы, ведь это издание Богатов посвятил ей, Нюре. Точнее не всё, но самую главную повесть, давшую название всему сборнику. В самом начале произведения, непосредственно перед текстом Аскольд вывел эпиграфом:
«Моей жене, самому чудному, доброму, милому,
любимому и любящему Человеку посвящается».
И это было не случайное посвящение. Богатов писал «Странника» буквально на её глазах, прочитывая ей вслух новые строки каждый божий день. Нури редактировала, правила текст, они обсуждали вместе каждый абзац, каждую строчку, переживая за героев, вживаясь в их судьбы, проживая с ними их жизни. Когда сборник был издан, они праздновали это событие как их общий триумф, их совместную победу. Хотя, конечно, приоритет, безусловно, оставался за Аскольдом, его единоличное авторство Нурсина нисколько не оспаривала и даже не подвергала никакому сомнению. На презентации книги Богатов один купался в славе, принимал поздравления и цветы, раздавал автографы, в то время как Нури скромно и незаметно разносила гостям шампанское с фруктами. И радовалась этой своей роли искренне, от души, не претендуя на большее. Она вообще не любила светиться, предпочитая оставаться в тени Аскольда. Так ей было покойнее и увереннее за его плечами.
