Я разболталась, рассказала ей про мою опостылевшую девственность, про Дэвида, про слюнявый поцелуй Норма, а она слушала так, будто все это очень важно, и наконец заверила, что прорыв моей девственной плевы произойдет обязательно, потому что так говорят карты.
– Будет еще один Король, или Владыка Пентаклей, очередной врач, – пояснила она, делая бутерброд с маслом и копченым угрем. – В раскладе он совсем рядом с твоей Королевой Мечей.
– Королевой Мечей?
– Да, ее еще называют Владычицей. Не считая Боб, все мы в Доме Королевы Мечей. Сильные натуры! – И она продолжила про Короля: – Это корабль, который утром уплывет, не оставив следа. Тем лучше, принцесса. Ты в него не влюбишься. Лишаться девственности с любимым – подписывать себе смертный приговор. – На ее лице смешались ехидство, насмешка и злорадство. – Видишь ли, у мужчин это плохо получается. Да, в своем кругу они часто бахвалятся, но поверь мне на слово: дальше пустой болтовни дело не заходит. Понимаешь, от нас они отличаются не только тем, что есть у них спереди, хе-хе. Мужчина должен кончить, хоть он тресни, должен разрядить пушку, а не то рехнется. Это желание гонит бедолаг, как леммингов к утесу. – Она вздохнула. – Да, точно как леммингов! А мы можем и не кончать, для нас это… ну, не знаю. Не так важно. – Она с досадой вздохнула. – Нет, не то слово.
– Не обязательно? – подсказала я.
– В точку, принцесса! Не обязательно. И если для первого раза ты выберешь того, кто, по-твоему, даже испражняется карамельками, то прогадаешь и будешь разочарована. Выбирай прожженного малого, который любит не только кончать, но и женщин. Карты обещают тебе такого, можешь мне поверить.
Собравшись с духом, я рассказала миссис Дельвеккио-Шварц, какое впечатление она произвела на моих родных, хотя она и сама обо всем догадалась – это для нее пара пустяков, – а заодно про большой корабль и бумажные кораблики.
Пока мы беседовали, она любовно поигрывала картами, изредка переворачивая какую-нибудь и снова вкладывая ее в середину колоды. Я рассеянно наблюдала за ней. Потом она спросила, где стою я – на палубе корабля или на берегу, и я ответила, что на берегу, это ясно как день.
– Славно, славно, – довольно отозвалась она. – Это не ты потеряла почву под ногами, принцесса. Ты ее никогда не потеряешь. Ты стоишь на земле обеими ногами, крепко, как старый эвкалипт. Никакому топору тебя не свалить. Тебя не унесет прилив, как нашу Пэппи. Ее швыряет в потоке, как соломинку. Ты принесла в Дом свет, Харриет Перселл, да, свет. Я давно ждала тебя. – Она залпом допила бренди и подлила себе еще. Потом перетасовала карты и начала раскладывать их на столе.
