– Карьеры бывают разные, – усмехнулась она. – Венера тоже в десятом доме, а твоя Луна – в Раке. Сатурн на куспиде между вторым и третьим домами, значит, тебе предстоит всегда присматривать за теми, кто не может сам позаботиться о себе. – Она вздохнула. – Тут еще много всякой всячины, но ничто и в подметки не годится твоему идеальному квинкунксу Луны и Меркурия!
– Квинкунксу? – Это слово мне ничего не говорило.
– Мне достаточно и этого аспекта, – продолжала она, с довольным видом потирая руки. – Можно долго изучать гороскоп, но так и не понять, в чем влияние квинкункса, и тем не менее жизнь зависит от него с самого рождения. – Еще раз просветив меня рентгеновским взглядом, она тяжело поднялась, ушла в комнату и открыла холодильник. Вскоре она вернулась с блюдом какой-то странной еды, похожей на кусочки разрезанной поперек змеи. – Вот, попробуй, принцесса. Это копченый угорь. Полезно для мозгов. Друг Клауса Лернер Чусович сам ловит и коптит их.
Копченый угорь на вкус был божественным, и я охотно принялась за угощение.
– Вы разбираетесь в астрологии, – дожевав, заметила я.
– Еще бы мне не разбираться в ней! Ведь я прорицательница, – ответила она.
Вдруг я вспомнила крашеную даму из Северного предместья, а потом еще нескольких, которых я видела в прихожей, и все стало на свои места.
– А эти богатые дамы – ваши клиентки? – уточнила я.
– А как же, красуля! – Меня еще раз просветили холодными лучами. – Ты веришь в предначертания?
Я ответила не сразу:
– Отчасти. Трудно верить в то, что промысел Божий справедлив и разумен, когда работаешь в больнице.
– Бог тут ни при чем, мы говорим о предначертаниях.
Я ответила, что и в них мне верится с трудом.
– А для меня это работа, – продолжала миссис Дельвеккио-Шварц. – Я составляю гороскопы, гадаю на картах, вглядываюсь в Хрустальный Шар… – так она и сказала, с больших букв, – …вызываю мертвых.
– Как?
– Понятия не имею, принцесса! – жизнерадостно отозвалась она. – Я вообще не знала, что способна на такое, пока мне не стукнуло тридцать.
Фло влезла ей на колени и запросила молока, но мать решительно ссадила ее на пол.
– Не сейчас, ангеленок, мы с Харриет разговариваем.
Миссис Дельвеккио-Шварц снова сходила к шкафу, принесла какой-то тяжелый предмет, накрытый грязно-розовым шелком, и водрузила на стол. Затем протянула мне колоду карт. Я перевернула их, ожидая увидеть привычные масти, но на этих картах были рисунки. На верхней карте обнаженную женщину обвивала радужная гирлянда.
