— Тоже факт, — согласился я. — Ваши предложения?
— Ты у нас начальник, ты и предлагай.
— А можно я скажу? — подал голос Митя.
— Потом скажешь, — отмахнулись мы с Ягой.
— А кто-нибудь видел, в какую сторону он направился?
— Какая разница, из города одна дорога идёт. Вот куды он с неё свернул, энто вопрос...
— Давайте искать перекрёсток. Что у вас там обычно стоит — столб с табличками или камень с указателями? Ну там направо пойдёшь — коня потеряешь, налево пойдёшь — жена убьёт...
— Дозвольте же и мне слово молвить?
— Помолчи, Митя, — ещё раз попросили мы, нервно продолжая спор и невзирая на чьи-то далёкие крики о помощи. Такое бывает...
— Нет у нас на дороге таких камней. Они, поди, тока в сказках и осталися. А тока думаю я, Никитушка, далеко наш самодержец не ушёл. Остановился в ближайшем кабаке коня напоить, так до сих пор сам протрезветь не может.
— Бросьте, Горох — нормальный царь, а не законченный алкоголик!
— Скажешь, не пьёт?
— Пьёт. Но только по серьёзному поводу.
— Дык у него жену похитили, повод-то и есть серьёзней некуда!
— Никита Иванович, Бабуленька-ягуленька, — взмолился Митяй, махом закрывая нам рты ладонями. — Мне одному кажется, что снизу кричит кто-то, али энто глюки головного мозгу?
Мы переглянулись и прислушались. Действительно, сквозь топот куриных ног слабенько доносились жалобные обрывки стонов, причитаний и мата.
— Нешто избушка моя во что-то вляпалась? А ну стань по-старому, как мать поставила!
Изба остановилась с армейской чёткостью, на раз-два. Мы открыли дверь, Митяй быстренько спустил вниз приставную лестницу. Я сунулся первым и ахнул! На левой куриной ноге, привязав себя поясом, сидел принципиальный борец с милицейским произволом в скособоченной скуфейке...
— Гражданин Груздев, а вы-то, извиняюсь за выражение, какого хре... тут делаете?!
— Не своим желанием, а токмо волей подцепившей меня сей курятины ввергаюсь в тьму фараонову, — клацая зубами, начал он. — Пустите, ироды милицейские, хоть на минуточку, ножки распрямить да отогреться. Опять же место филейное отбил напрочь, и вся борода в репейниках. Гнала ж, зараза, по буеракам да кустам, дороги не разбираючи...
— Бабуль, у нас тут заяц безбилетный, — крикнул я наверх. — Вести в дом или гнать в три шеи?
— Тащи его сюды, сыскной воевода, — сурово подтвердила Яга, мстительно потирая ручки. — А я-то, старая, думаю, кого мне в супе сварить, на чьих косточках покататься?!
Дьяк побледнел, обмяк и молча рухнул с куриной ноги, потеряв сознание. Бросить его там, посреди чистого поля, мы, естественно, не могли. Я кивнул Мите, он спустился, привычно вскинул тощего скандалиста на плечо и потащил в избу. Мне оставалось только в очередной раз глубоко задуматься: почему в каждом нашем расследовании всенепременно всплывает дьяк?!
