Кабинет барона Хабихта. Воскресный вечер после недели.
Хмурый и задумчивый барон бродит по помещению. С минуту смотрит в темнеющее окно. С тяжким вздохом, отойдя от окна, наклоняется над аквариумом и с нежной любовью кормит рыбок.
РЕЦ(неслышно входит). Ваше сиятельство, пришел управляющий Корм!
ХАБИХТ. Хорошо, Рец! Пригласите его!
РЕЦ. Слушаюсь, ваше сиятельство! (Хочет уйти.)
ХАБИХТ. Минутку, Рец! Мое письмо в Германию вчера отправили?
РЕЦ. Да, я надеюсь, все в порядке.
ХАБИХТ. Хорошо. Я предлагаю баронессе, вернутся не родину. Я уверен, все спровоцированные бунтовщиками беспорядки, все их подлые выходки уже позади. Правда, Рец?
РЕЦ. Да. Кажется все позади.
ХАБИХТ. Да…с! Бог даст, Рец, и мы окажемся правы. Однако…с не всем так кажется. Вот Курт, мой сын, после университета отказывается покидать Германию. Говорит, что свою единственную и настоящую родину вроде он видит только там. Вроде как позыв крови… Однако я уверен — он вернется.
РЕЦ. Наверняка вернется.
ХАБИХТ. Молодые любят находиться во власти взвинченных эмоций и идеализма. А как результат — вы видите — суженное представление о своей родине! Не сузить, уменьшить свою родину, нам дано, а как раз наоборот — простереть ее все большей и могущественней — хоть бы на весь мир! Я хочу, я уверен, Курт вернется и останется тут на веки веков.
РЕЦ. В этом я уверен.
ХАБИХТ. Пригласите управляющего Корма, Рец!
РЕЦ. Слушаюсь, ваше сиятельство! (Уходит.)
ХАБИХТ. Войдите, Корм! Мне необходимо с вами кое о чем переговорить. Я хочу, чтобы вы все правильно поняли, насчет наказания крестьян и моих батраков там, на церковной площади.
КОРМ. Я слушаю, господин барон.
ХАБИХТ. Да… с. Как сегодня удался первый шаг на нашем справедливом пути? Я не остался до конца, честно говоря, не очень радостно было все это видеть, чтобы не сказать большего… Но я заставлю себя следующее воскресение присутствовать от начала до конца.
КОРМ. Неприятная досадность, господин барон. Уже под самый конец…
ХАБИХТ. Ну, ну…
КОРМ. Стоя в очереди на порку, батрак нашего поместья Залцманис ни от того, ни сего, вдруг бросился наутек. Тут один из драгунов то ли в шутку, то ли в серьез кричит: «Вон, социалист!» Сухоруков тоже то ли серьезно, то ли в шутку кричит: «Пали!» А третий солдат уже стреляет! Так Залцманиса раненного и взяли. Неприятный случай. Хотя… Это придало некоторую грозную серьезность всей дальнейшей процедуре.
