Как бледный сапфир в изумрудной оправе,
блестит это озеро между холмами,
хранимое гордыми снами,
мечтами о прожитой славе.
Теперь все окрест и бедно, и уныло,
тенями столетий пустыня объята.
Но было здесь людно когда-то,
и пышно когда-то здесь было.
Вдоль пастбищ, где ныне сереют бурьяны,
сады и чертоги в лазурь возносились;
и там, на холмах, серебрились
священные рощи Дианы.
Когда-то, в тени заповедной дубравы,
на этой давно опустелой вершине,
где камни белеются ныне,
был храм в честь Юпитера-Славы.
Отсюда, как бог в челноке золотистом,
под грозное пенье победных пеанов,
под звоны литавр и тимпанов,
увенчанный лавром душистым,
любимец солдат, победитель, диктатор,
в откинутой гордо назад багрянице,
на белых конях, в колеснице,
к народу спешил триумфатор.
За ним шли патриции в ярких покровах,
сверкали на солнце орлы легионов,
и, молча, без жалоб и стонов,
шли варвары следом, в оковах.
Шумела толпа. И его осыпали
цветами, венками из миртов зеленых,
и девы в прозрачных хитонах
его на пороге встречали…
То было когда-то. Все умерло ныне.
Лишь ты — неизменно, хранимое снами,
ты, озеро между холмами,
ты, зеркало мертвой богини.
