Мик Бойл в халате сидит в шезлонге у красивого крытого бассейна.
Лена медленно, лениво плавает.
Кроме них, никого нет.
– Все никак не скажу тебе. Я ужасно расстроен тем, что вы с Джулианом так расстались.
Лена замирает у края бассейна.
– В общем, хочу извиниться перед тобой за его поведение.
– Извиниться? Ты-то здесь при чем?
– Скажем честно, как отец я мог сделать больше. – Джулиан поступил так, как счел нужным, не заботясь о последствиях. Он учуял запах. Я тоже начинаю его чувствовать.
– Какой запах?
– Пьянящий запах свободы.
Мик улыбается:
– Мне он тоже знаком.
– Неужели отец ничего не рассказывал тебе о королеве, о том, как ему предложили исполнить в Лондоне “Приятные песенки”, а он отказался?
– Нет. Он мне ничего не рассказывал.
– Странная у вас дружба.
– Странная? Да нет, у нас очень хорошая дружба. А когда дружба хорошая, друзья рассказывают друг другу только о хорошем. Видимо, концерт для королевы к хорошему не относился.
– Он говорит, что не будет исполнять “Приятные песенки”, потому что их могла петь только мама.
Мик удивлен:
– Он так и сказал?
– Да, он сказал это королевскому посланнику.
– Не прошло и восьмидесяти лет, как он наконец сказал нечто романтичное, и кому? Королевскому посланнику.
Лена улыбается. Мик тоже.
– Ночью, пока я сплю, он смотрит на меня. Сегодня ночью впервые в жизни, пока я спала, он меня погладил. А я не спала. Я притворялась.
– Родители знают, когда дети притворяются, что спят.
У Лены блестят глаза, она отворачивается. Поворачивается к Мику спиной, чтобы он не увидел, как она растрогана.
– Ты беспокоишься за него?
– Нет, я за него не беспокоюсь.
Мы уже знаем, что этот отель – тихое место, но настолько тихо здесь еще никогда не было.
Глаза всех присутствующих устремлены в одну точку: на столик, за которым, ни на кого не обращая внимания, сидит Адольф Гитлер и поглощает обильный завтрак.
Самое поразительное то, что все смотрят на него с почтением, с робостью, словно шестьдесят лет спустя перед ними сидит настоящий диктатор. Некоторые, покидая зал и проходя мимо фюрера, еле заметно кланяются ему в знак уважения и говорят: “Добрый день!“
Гитлер высокомерно кивает, отвечая на приветствия.
Потом Джимми/Гитлер достает из кармана носовой платок, высмаркивается, четырежды быстро вытирает нос, как делает Фред, складывает платок и засовывает обратно в карман.
