К тому же здесь есть чем заняться. И занятия эти отличаются богатством выбора и изощренностью, по сравнению с которыми жизнь снаружи кажется бледной и невыразительной. Здесь, в стенах особняка, нет такого греха, который бы не прощался тут же и без остатка. Здесь поиски плотских откровений давным-давно привели к практике извращений, которые совершенствуются ежедневно и просто не знают пределов. Здесь нет ни границ, ни запретов, ни осуждения.
И девиз, начертанный над входом, гласит: "Ад прекраснее Рая".
Эта ночь обещает быть особой ночью. В красной комнате - в комнате Знака Семи, стены которой бьются, как сердце, - Патрисия лежит на шелковых подушках.
Она находит вену на бедре и медленно вводит иглу. После первого прихода ее голова как будто раскрылась и разделилась на части, как головоломка. Каждый нерв ее тела переживает серию сладостных ударов, в мозгу разливается дым. Патрисия облизывает сухие губы. Ее бьет дрожь. Маленькие колокольчики на серебряных кольцах, которыми пропирсовано все ее тело, тихонько звенят. Тело превращается в живой бубен. Длинный вздох срывается с ее губ. В комнате жарко, пот стекает по умащенной коже, капает с непристойных татуировок, с некоторых пор украшающих ее живот.
Комната бьется, как сердце. Сквозь глухой гул этой зыбкой пульсации Патрисия слышит, как мальчик плюется. Он все плевал и плевал, непонятно зачем. Л'Оглав разрешил ей ощупать мальчика - зарыться ногтями в его мягкие волосы, подергать перья из его подрезанных и излохмаченных крыльев, пройтись кончиками пальцев по шрамам, оставшимся после кастрации.
- Что он делает? - спрашивает она сонно. - Почему он плюется?
Л'Оглав уже вернулся в комнату. Он закрыл дверь и молча дожидался, пока мальчик не закончит.
- Он отхаркивает в стакан, - отозвался Л'Оглав. - Вот.
Патрисия взяла у него изящный хрустальный бокал. Л'Оглав встал перед ней на колени. Его тело излучало жар и слегка пахло кровью и пряным потом.
- Этот мальчик - небесный ангел, - сказал Л'Оглав. - Мы призвали его на землю, а потом искалечили и совратили.
Патрисия рассмеялась.
- Наш собственный маленький падший ангел, - продолжал Л'Оглав. Ангел, подойди сюда.
Волоча ноги, мальчик прошел через комнату - медленно, как лунатик. Его крылья шуршали, как сухая бумага.
- И что мне с ним делать? - спросила Патрисия, покачивая бокал в руке.
- Я хочу, чтобы ты это выпила, - сказал Л'Оглав. - Пей.
Патрисия коснулась языком теплой пенки слюны.
