За ужином Эйлин теперь чувствовала себя странно. Она никак не могла встретиться с Эдом глазами — он отводил взгляд, не рассказывал о работе, вообще ни о чем не говорил, только расспрашивал Коннелла, как прошел день в школе.
— Тогда они его подняли, — рассказывал Коннелл, — и помогли ухватиться за кольцо, а когда он повис, они ему мяч не передали, а сдернули с него трусы! Он так и висел, пока не прибежал мистер Котсуолд и не снял его.
— Ха-ха!
Эд хохотал слишком уж заливисто. Эйлин ожидала, что он возмутится поступком мальчишек. Может, слушал вполуха? Пылкий смех в сочетании с рассеянным взглядом встревожил Эйлин — уж не зря ли она так уверенно исключила возможность романа? В последнее время на него нет-нет да нападала какая-то задумчивость, впору сказать — мечтательность.
— Ну что ж...
Эд отодвинул стул, мимоходом погладил Коннелла по голове и, вернувшись на диван, отгородился от всех наушниками. Коннелл смотрел смущенно, словно только что протянул руку для рукопожатия, а ее оттолкнули. Эйлин понимала, что лучше с ним сейчас не заговаривать, чтобы не расстроить еще больше.
Эйлин пошла спать, чувствуя себя какой-то нескладехой. Ущипнула себя за бок — и откуда эти жировые наслоения? Сама не заметила, как расплылась. Правда, врачи на работе до сих пор на нее оглядывались, встретив в коридоре, но, если Эд перестал на нее смотреть, внимание других мужчин ничего не значит — им все равно, на кого пялиться. А может, она и раньше не такой уж красавицей была?
Эд пришел в спальню только после полуночи. Остановился возле кровати, как-то странно уставившись на Эйлин. Она оцепенела.
— Хочешь мне что-нибудь сказать?
— Да нет, — ответил он.
— Кстати, что за музыку ты слушаешь?
— Вагнера. Цикл «Кольцо нибелунгов». Столько пластинок, еще не распечатанных. Печальное зрелище. Вот, решил все переслушать.
У Эйлин словно громадный камень с души упал, даже самой удивительно. Такое не придумаешь. Наверное, так делают люди на распутье, когда дорога в прошлое и в будущее кажется одинаково непролазной: стараются отвлечься, затевая что-нибудь длительное.
Эйлин уже много лет выбирала продукты к столу по расцветке, а сейчас ей вдруг это стало казаться невыносимым мещанством. Хмуро оглядывая оранжевую морковку, ярко-зеленую фасоль, белое картофельное пюре и темную горку мяса с луком, она возила вилкой по тарелке — а сына за такое всегда ругала.
Раньше ей нравилось сидеть на кухне, смотреть, как трепещут на ветру занавески и как в окне напротив семья Палумбо собирается обедать, а теперь ее раздражало, что соседний дом так близко. Страшно надоело упираться взглядом в облезлую кирпичную стенку, да и убогий интерьер в комнате видеть не хотелось. До сих пор она терпела убожество здешней обстановки, радуясь, что у нее есть собственное жилье, а сейчас окружающее наводило тоску.
