— Я смотрю, ты всерьез взялся отдыхать?
— Просто собираюсь с силами. Завтра все будет в порядке.
Он позволил поцеловать себя на прощание. Эйлин ушла на работу, а вернувшись, с удивлением нашла его на том же месте. Честно говоря, она не верила, что Эд в самом деле просидит целый день дома. Это было совсем не в его характере. Он втайне гордился тем, что никогда не пропускает работу.
В столовой валялись на кресле портфель и школьный пиджак Коннелла. Эд, не открывая глаз, отстукивал ногой ритм. Эйлин наклонилась над ним и похлопала по плечу. Эд ткнул пальцем в наушники, показывая, что ничего не слышит. Эйлин жестами предложила ему снять наушники.
— Я слушаю музыку, — сказал он.
— Я вижу.
— Как день прошел?
— Нормально. А ты так и лежишь?
— Вставал поесть.
— Такой, значит, у нас новый стиль жизни?
— Хочу попробовать. По-моему, очень бодрит.
— Рада слышать.
— Я давно собирался заняться собой, — сказал Эд. — Это — всего только первый шаг. В последнее время мозги как в тумане. Я решил вернуться к основам бытия.
— А работа?
— Завтра отпросись за меня опять, пожалуйста.
Большое зеркало в соседней комнате отражало Эйлин в старом пальто — пора бы уже другое купить. Когда-то она думала, что тридцать лет — это старость, и вот ей через год исполнится пятьдесят. В тридцать она была такой молодой, что даже не верится.
— И как ты себе все это представляешь?
— Пока еще не продумал до конца.
— Ужинать с нами будешь сегодня?
— Конечно.
Эд махнул ей — хватит, мол, — и снова нацепил наушники.
Занимаясь готовкой, Эйлин раздумывала, что за напасть такая с ним приключилась. Кризис среднего возраста, не иначе. Может, боится старости? Дело не в другой женщине, в этом Эйлин была уверена. Они с ним — двое заговорщиков, объединенных общим стремлением к нормальной жизни. Если любовь не удержит от измены, остановит другое: потребность сохранить семью и спокойную жизнь. Эду можно доверять, и не только потому, что он не пьет, не играет на скачках и всегда помнит про их годовщину. Просто она слишком хорошо его знает. Другие женщины ищут в мужчине загадку, а Эйлин любила Эда за то, что никакой таинственности в нем нет. Он умный, глубокий, но не слишком сложный. Недостаточно страстный для сумасшедшего романа и в то же время настолько страстный, что не удовлетворится мимолетной интрижкой. Слишком занят работой, чтобы любить двух женщин сразу, и чересчур брезглив для адюльтера.
Несколько дней спустя Эд вернулся к работе, хотя по вечерам все тем же ритуальным жестом надевал наушники. Однажды вечером он ушел к себе в кабинет. Эйлин с облегчением перевела дух, решив, что Эд опять проверяет студенческие работы, но когда зашла к нему с тарелкой печенья, он что-то писал в блокноте и быстро прикрыл страницу рукой, чтобы Эйлин не могла прочесть. Когда она позже снова заглянула в кабинет, блокнота нигде не было видно.
