Было удивительно, отчего я не кричу и не таращу глаза, не падаю, словно пронзенный молнией. Просто я был слаб, чтобы кричать или двигаться. Я буквально задыхался. Так продолжалось с полчаса. Между тем, что-то невыносимо жгло в груди.
Когда я вечером, наконец, вышел из дому, то чувствовал себя совершенно беспомощным и ничего не соображал. Я отлично понимал, что все осталось, в сущности, без изменения. Что улицы, как и прежде, нежатся в заходящих лучах солнца, и, что люди куда-то торопятся. Что спускается ночь, и, что завтра, как обычно, я увижу Мину. Я отдавал себе отчет в том, что со мной ничего не стряслось, что я, как говорится, жив и невредим, и всё же я неестественно озирался по сторонам, словно сумасшедший, и, как если бы все предметы представлялись мне перевернутыми.
На следующий день я несколько поменял форму моего бесполезного вопроса.
— Но почему тогда ты принимаешь его предложение?
— Я вовсе его не принимаю, — ответила Мина.
— Но он заходит к тебе и обладает тобою, а это и означает, что ты его принимаешь.
— Я и сама не знаю, почему это происходит, — рассмеялась Мина.
— Он знает, что тебя зовут Миной?
Мина виновато опустила свою голову.
— Сама видишь, что ты поступаешь как какая-нибудь стерва.
Мои сбережения таяли буквально на глазах, и то, что я зарабатывал в мастерской, мне едва хватало на день. Я понимал, что теперь, даже захотев жениться, я не смог бы жениться на Мине. Бессильная злоба кипела во мне против того блондинчика, который был или толстосумом, или же, судя по тому как свободно посещал Мину, находился у нее на содержании. И это я однажды сказал ей. На что Мина ответила: — Он вполне порядочный человек, и к тому же очень несчастный. Да, он, действительно, является моим другом и не устраивает мне подобных сцен. Ты же — всего лишь мальчишка, Гвидо. Почему бы тебе не вернуться на старую работу?
— Но у меня больше нет работы, ты, ведь, это знаешь.
— Я так гордилась тобой, когда у тебя были эти поездки.
— Ты хочешь, чтобы я наложил на себя руки, Мина?
Как-то майским утром она снова навестила меня. Мы долго пробыли вместе. Я глядел на Мину и весь дрожал. Она прижалась ко мне по-матерински, но затем решительно отстранилась. — Ты доволен этой встречей, Гвидо, — поинтересовалась она. Я утвердительно качнул головой. — Послушай, дорогой, я хотела бы, чтобы ты всегда меня помнил такой, какой я была сегодня. Ты всегда говорил, что прощаешь меня. Если я тебя заставила страдать, то и я тоже всё время страдала. И, может быть, даже больше тебя. Потому, что я очень люблю тебя.
