Я увидел издали, как он свернул за угол виллы, и, оставшись один, уселся на кучу щебня, высыпанного прямо на дорогу. Лишь только дома я заметил, что шея у меня была вся в крови, но мне на это было наплевать; я зашел под портик и бросился на сено.
Уже стемнело, когда я, наконец, поднялся, весь окаменелый, и, принявшись тереть щеку, чтобы содрать запекшую кровь, походившую на слезы, я мучился догадками, были ли и другие сестры такими же, как и Клара.
На следующий день я узнал, что Нино сломал себе руку, но я не осмелился показаться на вилле, так как боялся, что нас могли заметить.
Несколько ночей подряд я часами не мог уснуть, напрасно закрывая глаза и сжимая руками подушку. Однажды ночью, когда на небе светила яркая луна, и, не будь у меня страха, то я, наверняка, поднялся бы с постели и сбегал бы к бараку, чтобы поискать, не осталось ли там каких-либо следов. Зато я пошел туда утром, но на винограднике был какой-то крестьянин, и я не осмелился войти в барак.
Со своего двора я выходил редко, так как боялся засад и брошенных камней, хотя ребята и звали меня все время, поскольку им была нужна моя сеть. В виду того, что у Нино была сломана рука, сын кузнеца не осмеливался никому болтать ничего лишнего. Но однажды, когда мы вели свои обычные беседы, спрятавшись с блондином из семьи Мулини на сеновале, тот спросил меня — это правда, что сестра Нино тоже была блондинкой. Потом мне было стыдно за это, но в тот момент от неожиданности я не сумел промолчать. Однако, я ответил скрепя сердце, и сразу почувствовал себя совершенно беспомощным, словно ребёнок, сидящий в кухне на стульчике, и, видящий, как в ванну набирается вода для купания. После этого я умолк, замолчал также и блондин.
Наконец, как-то утром Бруно застал меня врасплох, проезжая на велосипеде, как раз в тот момент, когда я стоял и строгал ивовую ветку. Он окликнул меня и остановился.
— Ты что — поссорился с Нино? — поинтересовался он.
Я узнал, что Нино попросил его вчера вечером разыскать меня и послать меня к нему. Может быть, он подрался с тобой? — продолжал интересоваться Бруно. История, которую придумал Нино, о том, что он свалился с сухого дерева, была неправдоподобна. И глубокая царапина, появившаяся от ногтей на его лице, была, несомненно, делом рук какого-то парня. — Если бы я не знал вас, как облупленных, то мог подумать, что все это произошло из-за какой-то девушки, — закончил Бруно.
Я смотрел на него недоверчиво.
