На следующий день у меня не хватило духу позвать Нино, так как, когда я приблизился к забору, я заметил в саду двух его сестер, брюнеток, которые сидели, выставив на солнце свои ножки, причем одна из них была занята чтением.
Вечером же я снова встретил Клару; в то время как я озабоченный бродил вокруг их дома, она неожиданно подъехала ко мне сзади на велосипеде и тут же спрыгнула на землю.
— Куда это вы ездили вчера? — сразу же она спросила меня.
— Что было у Бруно с Нино? Где вы были? — продолжала допытываться она.
— Говори. Все равно я все знаю. Нино же сегодня будет лежать в постели и не сможет выйти из дому. Что вы сделали Бруно?
— А где Бруно? — спросил я её в свою очередь.
Клара посмотрела на меня внимательно и направилась к забору, толкая перед собой велосипед.
— Я не знаю, где Бруно. Я с ним не знакома. Однако, вы ему что-то сделали, потому что Нино не хочет об этом говорить. Вы ездили в Робинию?
— У нас перевернулась машина, — сказал я.
— А что вы делали в Робинии?
— Ничего. Учились водить машину.
Мы находились в середине сада и ивовые кресла, находившиеся под навесом, были пусты. Гравий все время потрескивал у нас под ногами.
— Может быть, вы поехали кого-нибудь навестить?
— О, нет!
Тогда Клара заметила мне серьезным голосом: — Нино сейчас лежит в постели. Не хочешь ли ты навестить его?
— Нет, нет! Я лучше зайду к нему завтра. Сейчас уже поздно, — ответил я и остановился.
Клара улыбнулась. — А как поживает теленок?
— Какой теленок?…
— Тот, что родился в прошлый раз. Он твой?
Я ответил утвердительно кивком головы. Клара поставила велосипед к стене и поднялась по ступенькам.
— Чао, теленочек, — сказала она мне на прощанье, обернувшись. Я заметил, что ростом бог ее не обидел.
Еще несколько дней Нино не выходил из дома, и я продолжал слоняться вокруг виллы в надежде кого-нибудь увидеть. Была как раз та пора — начало августа — когда в деревне никого не было; яблоки и первые сливы отошли еще в июле, а виноград поспевал только в сентябре. Не имело смысла в ожидании Нино заводить старую дружбу с ребятами, и от нечего делать я бродил по улочкам. Однако, одиночество хорошая штука, если оно длится недолго, если тебе проходит на ум что-то дельное или если тебе удается увидеть Клару сквозь изгородь сада. Но выдержать весь день, проведённый таким образом, было самой настоящей пыткой.
Помню, что как-то в полдень разразилась ужасная гроза, без града, но холодная, с мрачными тучами, которая сильно напугала мою мать и животных в хлеву и совершенно не расстроила меня, поскольку вечером посвежело, а на следующее утро повсюду стояли лужи воды и валялись на земле кучи листьев, сорванных с деревьев. Тогда же я подумал о Кларе и ее сестрах: не испугались ли они молний.
