Выражение на лице Люши чем-то напоминало кошачье. Лиховцев, явно страдая, держал ее за руку. Муранов смотрел на мальчика прищурившись, как на странный исторический артефакт.
– Люба, ты очень расстроишься, если я прибью-таки твоего Кашпарека? – энергично спросил Александр, входя в комнату.
– Весьма. А что он еще сделал?
– Юлия жаловалась мне, что он с ней как будто заигрывает.
– Ей это не понравилось? Странно.
– Неужели этот примитивный идиот не понимает…?
– Алекс, я много раз говорила тебе: Кашпарек по-своему очень, ты слышишь? – очень умен. У того, что он делает, всегда есть причина.
– Умен? Какая ерунда! Сегодня с утра Агафон затеял дурацкую игру – кто громче пукнет. Кашпарек принимал в ней деятельное участие вместе с остальными детьми. Сколько ему лет?
– Да ну тебя! – добродушно ухмыльнулась Люша. – У нас на Хитровке в пукалки все воры и нищие играли, им и по пятьдесят лет бывало. А мне Марыськина тетка-покойница специально горох варила…
– Люба! Очнись! Мы не на Хитровке! – заорал Алекс. – Когда уже ты вернешься оттуда?!
Люша взглянула с удивлением.
– Вся Россия скоро превратится в Хитровку, – медленно сказал Макс. – А люди, побывавшие на войне, никогда оттуда не возвращаются. Теперь я знаю это доподлинно.
– Подумать только, – пробормотал Алекс себе под нос. – А ведь когда-то это действовало на меня почти гипнотически. Как различить визионерство и юродство?
– Никакого отличия, дорогой племянник. В данном случае абсолютно никакого, – заметил профессор Муранов. – Любая экспертиза происходящих событий в сущности бессмысленна. Поскольку действительность практически всегда следует за вероятностью, то, глядя из будущего, мы всегда обнаружим в прошедшем такого эксперта, который достаточно полно предсказал реальное развитие событий. Однако вычленить его из многочисленных и противоречивых прогнозов настоящего не представляется возможным. Желающие экспертного мнения могут тыкать наугад или обратиться к любому аналогу дельфийского оракула – вероятностный результат будет одним и тем же.
– Агафон! – позвала Люша, выходя из комнаты. – Скажи мне: кто в пукалки выиграл-то? Владимир играл?
* * *
Глава 11,
В которой Валентин Рождественский приезжает с фронта в Москву, но в результате все равно уходит сражаться.
– Разбушевавшееся быдло! – офицер с лицом красивым, но искаженным желчной гримасой, ударил стеком по голенищу сапога.
Бурые листья – еще легкие, не успевшие пропитаться дождевой водой, – взлетели от движения воздуха. Один пристал к отвернутому брезентовому пологу палатки – и оказался бабочкой-крапивницей, разбуженной неверным осенним теплом.
