– В театре? А я думал, они там, в занятых ими особняках, сидят практически безвылазно…
– Большая часть – так и есть. Рассуждают об анархии посреди купеческих хором, пьют ханжу да воблой закусывают, – усмехнулся товарищ Иванов. – Но наличествуют и такие, у которых интересы поразнообразнее. Для этих на Волхонке имеется специальный анархистский театр. Называется «Изид» (анархистский театр с этим названием действительно существовал до разгрома анархистов большевиками – прим. авт.) – наши разведчики в нем побывали.
– И что ж там? – с любопытством спросил Январев.
– Все замотано красными и черными тряпками, свечи стоят, лозунги висят.
– А сам спектакль?
– Спектакль – обычная декадентско-анархистская чушь. Что-то про крестьян. Декорация – изба с портретом князя Кропоткина в красном углу. В конце конек на крыше увозит эту избу в небо, видимо, символ…
Двадцать пять особняков. Приблизительно четыре тысячи бойцов «Черной Гвардии». Решили брать все сразу, в одну ночь. Ультиматум о сдаче, пять минут на размышление, потом – штурм. Руководит всей операцией товарищ Бела Кун.
– И когда же намечена операция? Я хотел бы присоединиться к товарищам.
– Вы?!.. – изумился комиссар. – Простите, товарищ Январев, но зачем это? Они же все пьяны и вооружены до зубов. В особняке на Нижней Масловке по данным разведки установлено даже горное орудие. Ночной штурм – дело чекистов и красногвардейцев. Вы с вашим опытом нужны революции для другого, для организационной партийной работы…
– Я – врач или боевик, товарищ Иванов! – отвернувшись, с режущими нотками в голосе произнес Январев. – В обеих ипостасях – практик. Организационная, как вы изволили выразиться, или бюрократическая, как выражаюсь я, работа мне в значительной степени претит. Вы правы, я совершенно не воинственный человек, но теперь, после переезда правительства в Москву, революционных бумаг здесь стало столько, что я подумываю подать в комиссариат рапорт с прошением о переводе в Петроград, поближе к реальному революционному фронту.
Иванов посмотрел на Январева внимательно и сочувственно:
– Вы просто устали, товарищ. Вам надо отдохнуть, подкормиться. Хотите, дадим вам отпуск? Поедете куда-нибудь в деревню, поедите вдоволь хлеба, попьете молока…
– Спасибо, товарищ Иванов, – теперь Январев выглядел смущенным. – Не стоит. Я в полном порядке.
Выходя из кабинета, он не удержался и бросил короткий взгляд на Маркса. И вздрогнул – вождь мирового пролетариата показался ему вдруг до изумления похожим на отца Даниила, пузатого попа из калужской деревни Торбеевки.
