– Как это? – удивился Филипп. – В сказках, что мне матушка рассказывала, обязательно свадьба была. А уж потом: «стали они жить-поживать…»
– Так на то они и сказки, – объяснил лесник. – А в жизни-то гляди, как получается: отец твой Николай Павлович сначала с Пелагеей тебя прижил, потом с цыганкой девочку Любу, она же нынешняя наша хозяйка Любовь Николаевна, а женат был и в церкви венчался и вовсе с Натальей Александровной Мурановой.
Филипп надолго задумался. Расширенные в полутьме зрачки его глаз жутковато ходили туда-сюда в выпуклых белках.
«Как бы припадка не случилось», – затревожился Мартын.
Но все обошлось – Филипп не испугался и не разозлился. Наоборот, усвоил сказанное лесником и настроился на вполне деловой лад.
– А Люба знает, что мне уже пора – мужиком? – спросил он.
– Нет, – растерялся было Мартын, но тут же нашелся. – А мы ей покудова не скажем. Вдруг у тебя не выйдет еще?
– Чего это у меня не выйдет? – обиженно оттопырил губу Филипп.
– Пусть будет сюрприз. Ты же сам так любишь: просишь принести что-нибудь вкусное, но чтоб ты заранее не знал…
– Да, так! – согласился Филипп. – Я и сам до времени никому не скажу, какой я Синеглазке подарок приготовил.
– Конечно, конечно, – поспешно согласился Мартын и добавил, чтобы отвлечь безумца от фантазий о сказочной невесте. – Готовься, Филя, скоро истопим баню и мыться-стираться пойдем. К бабам, к ним вонючим козлом даже и приближаться не стоит – погонят враз.
– А ты меня веником стегать будешь? – напряженно осведомился Филипп (банные процедуры он и боялся и любил одновременно).
– Не без того, Филя, не без того, – усмехнулся Мартын и пробормотал себе под нос. – Только это уж не я буду…
* * *
Низкие солнечные лучи наискосок проходили между стволами деревьев, окрашивая все в неправдоподобно яркие оттенки. Играл оркестр. Между липами околдованно танцевали пары. Белые платья дам казались розовыми, как перья фламинго.
Откуда-то снова появилась Любовь Николаевна в сопровождении Камиши. Молодые женщины не танцевали, но стояли, склонившись над ручьем, и Любовь Николаевна указывала подруге на что-то явно интересующее обеих.
Поодаль профессор Юрий Данилович Рождественский сидел в кресле, выставленном почти на берегу ручья, и беседовал с Иваном Карповичем – сибирским золотопромышленником и владельцем усадьбы Торбеево.
Иван Карпович был стар и краснолиц. Он ловко и с удовольствием ел с тарелки устриц, отрывая их пальцами и брызгая кислотой из сжатой в кулаке половинки лимона.
