Он вышел на улицу. Ночной воздух был все еще влажным, но дул легкий освежающий ветерок, Алан, закрыв глаза, стал с наслаждением вдыхать его. Вот бы он вышел в пижаме, как было бы приятно почувствовать этот ветерок всей кожей. Уже начав потеть под слоями одежды, он в знак протеста ослабил узел галстука…
…и прислушался. Теперь он мог различить, что это за музыка — совсем не агрессивная, в ней не было никакой угрозы, она завораживала. Ему очень захотелось пойти домой, пойти и привести сюда Алису, и сына, и собаку, чтобы они тоже это услышали.
«Как часто нас раздражает музыка, — подумал Алан, — льющаяся из каждого телевизора, из каждого магазина, когда один месяц в году там устраивают распродажи. Так и хочется закрыться от нее. Но здесь, посреди июльской ночи, она кажется такой ностальгической, такой неземной». На него нахлынули воспоминания о временах, когда он был маленьким, когда мама еще не умерла, и папа разговаривал с ним; его глаза наполнились слезами счастья. Пока звучит эта музыка, нужно скорее бежать обратно и привести сюда семью, пусть и они попробуют ее чудотворное действие.
Но домой он не пошел. Ему расхотелось, чтобы семья была здесь, с ним. Эта мысль его удивила и немного задела, но в то же время ему стало легче. И он продолжал стоять на крыльце и слушать, и наслаждаться ветерком под звуки «Слушайте! Ангелы-вестники поют», плавно перешедшей в «Санта-Клаус приходит в наш город».
Он знал, что Алиса наблюдает за ним. Смотрит сквозь щель в занавесках. Смотрит и ждет. Алан, изобразив на лице привычную серьезность, снова затянул узел галстука.
Он пошел по своему газону и дальше по тротуару, через соседскую калитку на территорию незнакомцев.
Дом стоял абсолютно темным, шторы были плотно задернуты на всех окнах, как будто все уже легли спать. Нет, как будто там никто не жил, как будто жильцы уехали много лет назад и не собирались возвращаться. Он выглядел мертвым. И Алан чуть было не пошел назад, не из-за страха, конечно. Просто невозможно было поверить, что эта музыка звучит из такого дома. И тем не менее.
На коврике перед дверью виднелась надпись: «Добро пожаловать». Алан не стал на него наступать, чтобы никто не подумал, что он злоупотребил чужим гостеприимством. Он тихо, очень тихо, постучался в дверь, ведь он не собирался перебудить весь дом. Потом до него дошло, как это глупо, он высоко поднял дверной молоток и отпустил.
Некоторое время он продолжал стучать. Ответа не было. Он чувствовал себя последним идиотом, который посреди ночи, одетый так, словно собрался на бизнес-семинар, колотит в дверь, а на него никто не обращает внимания. Он наклонился к прорези почтового ящика и крикнул. Оттуда повеяло холодом; наверное, они включили кондиционер.
