— Терпи, княже, коли вынудил говорить.
— Неправды не хочу, — быстро ответил Константин.
— Вот что речет песнопевец славный, сказавший Слово о полку Игореве:
Рекоста бо брат брату:
«Се мое, а то мое же».
И начаши князи про малое
«се великое» молвити,
а сами на себя крамолу ковати.
А погании со всех стран прихождаху победами
на землю русскую…
— Великий князь Юрий не послал помощи Рязани, — продолжал игумен, — а слышал: навалилась на Русь тяжкая сила неведомого народа. Думал: пусть побьют Рязань, сильнее я стану в княжеских ссорах.
И опять молчал игумен, будто не решил еще — все ли говорить молодому князю.
— Дальше-то что? Что дальше? — нетерпеливо спросил Константин.
— Князь Юрий неправдами домогался великокняжеского престола, идя на старшего своего брата, а твоего деда Константина Всеволодовича, — продолжал игумен. — Да дело не в том: распри княжеские охватили все земли русские. Но на вторгшиеся полки иноземцев княжеские дружины собирались воедино. Дядя твой великий князь Александр Ярославич, рекомый в народе Невским, бросал общий клич и побеждал: вел славные битвы со свеями, бил нещадно немцев на Чудском озере, литва в страхе забыла, как подступать к рубежам русским.
Игумен отечески обласкал взглядом Константина — тот старался ничего не пропустить из сказанного, застыл, слушая.
— Спрашиваешь, Константине, в чем сила татарская? Сила их в многолюдстве, в общности, шли они скопом, а не порознь… Князь Юрий не токмо отказал в слезной мольбе другому — полки свои распылил по малым городам, сынов не пожалел, славных воевод своих, отсылая оборонять малые города. Свой стольный град Владимир оставил на растерзание, уехав спешно в сицкие леса. Печальную память оставил по себе великий князь Юрий Всеволодович.
— Но, отче, — возразил Константин, — не бежал же в страхе великий князь, хотел новую силу собрать на Сити и пойти на татар.
— Хотел. Но не успел. Дозоров добрых у него даже не было. Взяли его татары врасплох. Погубил русское воинство.
Афонасий искоса взглянул на молодого князя. Тот поглаживал подбородок с едва пробившимся светлым волосом, покусывал губу — взгляд хмур, сосредоточен: не отрок — зрелый муж сидел перед ним,
Константин легким упругим шагом поднялся по ступенькам высокого крыльца, украшенного резными перильцами. Мельком отметил, что за распахнутыми воротами грудятся посадские люди, — на княжеский двор их не пускали.
В просторных сенях встретил княгиню Марину Олеговну. Княгиня шла с внучкой Марьюшкой — собрались в сад под тенистые деревья на берег Волги. Княгиня тяжело несла грузное тело. Увидев сына, заохала:
