>ДОБРИК уходит.
ЛАНЧАРИЧ. Терпеть не могу тех, кто любит приказывать.
РИЕЧАН. Меня зовут Риечан. Штефан Риечан.
ЛАНЧАРИЧ. Я подписываюсь Валент Ланчарич, а здесь меня все называют просто Волент. Вообще-то, я сирота. По отцу я — серб, поэтому балакаю по-нашему, по-сербски. Но лучше всего мне говорится по-венгерски. Ну и по-немецки, конечно, я кое-что шпрехаю, если понадобится. Вот видите, я могу и по-словацки. Я служил в армии, поэтому и знаю.
РИЕЧАН. А меня только с третьего раза признали годным к военной службе. Сказали, что, мол, сердце слабовато. Я и в Восстании[35] участвовал. Пришла повестка, я и пошел. Когда немцы нас потом вытеснили, я не мог понять, что происходит, спустился, как баран, с гор вниз. Как же, пошел сам, по своей воле. Как приказал наш президент[36]. С самолетов сбрасывали листовки, что, мол, с нами ничего не случится.
ЛАНЧАРИЧ. И случилось?
РИЕЧАН. В быстрицкой[37] школе три дня нас лупцевали резиновыми шлангами. По почкам! Отец меня спас. У отца везде были знакомства.
ЛАНЧАРИЧ. Ваш отец был за Тисо?
РИЕЧАН. Да, немного. Он хорошо за меня заплатил.
ЛАНЧАРИЧ. Так вы говорите, была настоящая война?
РИЕЧАН. Была.
ЛАНЧАРИЧ. А здесь поговаривали, что вы деретесь с немцами, но кто же знал, что вот так, взаправду. Ведь вы дружили[38].
РИЕЧАН. Да, немного.
ЛАНЧАРИЧ. И здесь было несладко. Сколько за эти годы отсюда дало деру! В конце войны, когда уже было ясно, что вернутся чешские жандармы и армия, полгорода ноги в руки и… Так драпали, что только пятки сверкали. Я всегда говорю, не надо впутываться в политику, там, где гатар, то есть граница, понимаете, там всегда, как говорится, опасно! Ну что ж, выпьем.
РИЕЧАН. Понимаете, у меня слабый желудок, я вино не пью. У нас пьют только сливовицу. Вино слишком кисловато для меня.
ЛАНЧАРИЧ. К вину надо привыкнуть, понимаете? Потому что здесь всегда пьют только вино… везде, и при торговых сделках тоже. Для начала сделайте себе фроч, то есть вино с содовой. У нас все пришлые так привыкают. Потом уже можете пить сколько угодно.
РИЕЧАН. А почему вы здесь остались?
ЛАНЧАРИЧ. Когда мой бывший хозяин собрался тикать, он предложил мне бежать с ним. Что, мол, придут русские, потом чехи… и что нам будет фасолаш — всыпят, значит, по первое число за ту самую зиму, когда тут пугали словаками. А я остался. Сказал «нет» и остался. Я никого не подстрекал, никого не грабил, зачем мне бежать? Я живу здесь, на задворках, я могу остаться, правда?
