9
Убрав со стола и вымыв посуду, я вернулся. Ирена спала за столом, уткнувшись лицом в руки. Когда накануне я относил ее в комнату, она показалась мне легкой, теперь нести ее было тяжелее. Я уложил ее на кровать, снял ботинки, джинсы, толстую рубаху, вытащил из-под нее одеяло и укрыл.
Дождя так и не было, и я устроился на балконе. Порой из-за туч выскальзывала луна, тогда море начинало мерцать в лунном свете. Все остальное тонуло во тьме. Цикады стрекотали громко, будто целая стая усевшихся на дереве птиц. Ирена требовала от меня слишком многого. Быть другим? Мечтать о справедливости для униженных и угнетенных, даже не просто мечтать, а сделать эту справедливость смыслом собственной жизни?
Храм справедливости возводится множеством людей: одни обтесывают гранитные плиты, другие занимаются облицовкой фасада, карнизами, третьи украшают собор орнаментом и скульптурами. Каждый по-своему важен для единого целого, коим является храм правосудия, поэтому работа прокурора и адвоката не менее важна, чем работа судьи, составление брачных, трудовых или арендных договоров столь же важно, как осуществление процедуры слияния и поглощения фирм, а адвокат для богатых не менее важен, чем адвокат для бедных. Да, храм правосудия неполон без меня. Он может обойтись без карниза или орнамента. И все же они являются его составной частью.
Мне подумалось, что Ирена могла бы задать ехидный вопрос. Дескать, откуда мне знать, что я участвую в строительстве храма, а не доходного дома, универмага или тюрьмы.
Мне вспомнилось и еще кое-что. В самом начале моей работы в юридической фирме «Кархингер и Кунце» я взялся защищать моего бывшего одноклассника, с которым учился и в университете. Вернувшись в нашу гимназию, он уговорил нескольких ребят примкнуть к демонстрации и как раз собирался увести их со школьного двора, однако их попытался задержать один из учителей; в результате толкотни учитель упал и получил травму. Кажется, у моего одноклассника не хватало денег на адвоката. А может, он спровоцировал меня, сказав, что у меня кишка тонка взяться за его защиту? Или он польстил мне: дескать, лучше меня никто не справится с его делом? Так или иначе, я взялся за это дело, взялся бесплатно, поставив в известность только нашего администратора, но не Кархингера и Кунце. Узнав о моем решении, оба пришли в ярость. Мол, я решил защищать нарушителя общественного порядка – как отнесутся к этому клиенты из числа промышленников и коммерсантов? Мне пришлось отказаться от дела, и, хотя я нашел себе замену, суд вынес обвинительный приговор. Мой отказ пришелся на тот период, когда учитель вновь попал в больницу, поэтому обвинение было переквалифицировано с простого на тяжкое нарушение общественного порядка, а мой отказ произвел такое впечатление, будто я хочу отмежеваться от своего бывшего одноклассника. Это также осложнило его защиту.
