Колумбийский, вздохнул он. Какое скучное место.
Вы там были?
Я преподаю с сентября на факультете Международных Отношений. Профессор по приглашению на один год. Хорошо, что сейчас апрель, и я вернусь в Париж уже через два месяца.
Так Вы француз?
По обстоятельствам, склонностям и паспорту. Но швейцарец, по рождению.
Французский швейцарец или немецкий? Я слышу оба языка в Вашей речи.
Борн прищелкнул языком и посмотрел мне в глаза. У Вас чувствительное ухо, он сказал. На самом деле, я и есть оба — гибридный продукт немецко-говорящей матери и франко-говорящего отца. Я вырос между двух языков.
Не будучи уверен, что ему сказать в ответ, я помолчал немного и задал совершенно невинный вопрос: А что Вы преподаете в нашем мрачном университете?
Бедствия.
Звучит, как наука обо всем?
Если поточнее, бедствия французского колониализма. Я преподаю курс потери Алжира и еще один курс потери Индокитая.
Веселая война нам досталась от вас в наследство.
Нельзя недооценивать важность войн. Они — чистейшее, самое живое проявление человеческой души.
Вы начинаете звучать, как тот безголовый поэт.
Да?
Похоже, Вы его не читали.
Ни строчки. Я только знаю о нем от Данте.
Де Борн был хороший поэт, даже, наверное, превосходный поэт — но очень проблемная личность. Он написал несколько очаровательных любовных поэм и трогательное посвящение на смерть Принца Генри, но его настоящей страстью в жизни была война. Он абсолютно наслаждался ею.
Вижу, сказал Борн мне с ироничной улыбкой. Началась охота на меня.
Я имею в виду, наслаждаться видом разбитых черепов, горящих и разрушенных замков, проткнутых пиками человеческих тел. Это слишком кроваво, поверьте, но де Борн даже и не моргнул, глядя на все это. Даже простая мысль о битве приводила его в отличное настроение.
Похоже, у Вас нет никакого интереса стать военным.
Нет. Я скорее пойду в тюрьму, чем во Вьетнам.
И, предполагая избежать и тюрьму и армию, у Вас есть план?
Нет. Просто продолжать заниматься тем, что я делаю, и надеяться, что все обойдется.
И чем же Вы занимаетесь?
Писательство. Великое искусство корябания по бумаге.
Я так и думал. Когда Марго увидела Вас издалека, она сказала мне: Посмотри на этого молодого человека с печальными глазами и опущенным лицом — спорим, он поэт. Ну, так Вы и есть поэт?
Пишу стихи, да. А также книжные рецензии для Спектэйтор.
Та газетенка.
Где-то же надо начинать.
Интересно…
Не так уж и ужасно. Половина людей, которых я знаю, тоже хотят стать писателями.
