, как ее назвала мать, для этой дрожащей, грызущей ногти, ранимой Сесиль, в то же время проведшей лето за переводом поэмы столь жестокой, будто из ночного кошмара, что даже он был потрясен монологом-воем Кассандры о разорванных в клочья монстрах и сожженых городах и убийствах родных детей, но все это — в мире воображаемого насилия мифа давних от нас лет, а Борн при всем при этом — реальный человек, живущий, дышащий человек, кого она знает всю свою жизнь, человек, решивший жениться на ее матери, и неважно — за или против она этой женитьбы, что случится с ней, когда она узнает о том, на что способен этот человек, когда он расскажет об убийстве, виденном им своими собственными глазами, и, хоть и решив, что сейчас — самое лучшее время для разговора о случившемся в Нью Йорке прошедшей весной, он медлит, он никак не может собраться с силами, он не должен этого делать, он не сделает этого, и так выходит, он не будет вовлекать Сесиль, чтобы донести эту историю до ее матери, он сам пойдет к Хелен, и это лучшее решение, самое честное решение, и если при этом он даже и не добьется ничего, все равно — он не должен и не расскажет Сесиль ничего.
Все в порядке, Адам?
Колдовство ушло. Уокер смотрит на нее, качает утвердительно головой и улыбается ей короткой извинительной улыбкой. Прости, говорит он, я просто задумался.
О чем-то важном?
Нет, совсем нет. Я вспомнил ночной сон. Ты знаешь, как это бывает после пробуждения. Твое тело проснулось, а сознание все еще там, в постели.
Так ты не злишься на меня за то, что я пришла?
Совсем нет. Я рад, что ты пришла.
Я тебе нравлюсь, хоть чуть-чуть, да?
Это что за вопрос?
Ты думаешь, я некрасивая или страшная?
Не говори глупостей.
Я знаю, я некрасивая, но я и не уродина, да?
У тебя замечательное лицо, Сесиль. Деликатное лицо с красивыми, живыми глазами.
А почему ты никогда не прикасался ко мне и не пробовал поцеловать меня?
Что?
Ты слышал меня.
Почему? Я не знаю. Потому что я никогда не хотел просто использовать тебя, я полагаю.
Ты думаешь, я девственница, да?
Сказать честно, я вообще не думал об этом.
А я — нет. Чтобы ты знал, я уже не девственница и никогда уже не буду.
Поздравляю.
Это случилось прошлым месяцем в Бретани. Его звали Жан-Марк, и у нас было три раза. Он хороший человек, Жан-Марк, но я его не люблю. Ты понимаешь, о чем я?
Вроде.
И?
Дай мне немного времени.
Это что-то значит?
Это значит, что я все еще по уши влюблен в кого-то из Нью Йорка. Она порвала со мной прямо перед моим отъездом в Париж, и я все еще не отошел от этого, все еще пытаюсь как-то все это прожить. Я не готов ни к чему такому прямо сейчас.
