Не слышно шуму городского…
– Хотели бы здесь выступить, Федор Иванович, – спросил я, – перед заключенными?
– А почему нет? – резво обернулся он ко мне. – Тоже публика. И благодарная! Вспомните, как меня принимали в «Каторге» – пою лучше, чем Шаляпин! Если уж лучше, чем сам Шаляпин, – значит уж лучше всех!
Он рассмеялся.
– Однако каков этот надзиратель! – продолжил певец. – Как он держит себя в своем царстве! Я поначалу подумал – вот сейчас кликнет солдат и закует нас в кандалы за самоуправство. Место-то, какое… страшноватое.
– Вас в кандалы? – улыбнулся я.
Шаляпин нахмурился:
– Зря смеетесь, Владимир Алексеевич. По паспорту я из крестьян. Так что любой такой тараканий сатрап имеет полное право высечь меня кнутом на конюшне…
– Ну уж так и любой, – усомнился я. – Сейчас не крепостное право. По закону не может.
– Может-может! – заупрямился Шаляпин. Видно было, что низкое происхождение тяготило его – перспектива из восторженно рукоплещущего зала оказаться на конюшне, похоже, преследовала его, хотя после отмены крепостничества такой перспективы на самом деле и не было.
– Зато потом как он перед вами залебезил, – сказал я, чтобы успокоить певца. И тот моментально заулыбался, хотел что-то ответить, но тут дверь отворилась и впустила Блоху. Голова его была плохо, с царапинами, обрита – от вшей. Тюремная роба грязна и помята. Глаза потухли, выражая покорность судьбе – видно было, что он уже смирился с несправедливостью своей участи – обычная наша русская черта, которую я встречал у многих – именно поэтому люди гордые и несломившиеся вызывают в нас невольное уважение, даже будь они трижды душегубцами и разбойниками.
– Привет, Блоха! – приветствовал я его. – Как ты?
– Спасибо! – поклонился шарманщик. – Благодаря Богу и вам все хорошо.
– Садись!
Он присел на краешек пола и уткнул взгляд в цементный пол.
– Послушай, Блоха, – продолжил я бодро. – С тобой поступили несправедливо. Поступили гадко. Но мы постараемся тебе помочь, вытащить тебя отсюда. Нам только надо узнать, кто на самом деле убил твоего Щегла.
Блоха вздохнул:
– Нешто я знаю? Да и знал бы… Видать, судьба мне. Бог наказал за грехи.
– Ничего! Ты только ответь мне на вопросы.
Блоха пожал плечами:
– Ты говорил, что это не в первый раз, когда пропадали мальчики на Хитровке. А кто еще пропадал?
Шарманщик сморщил лоб, вспоминая:
– Тюря. Еще Сёмка Жила. Да близнецы Фролка и Лёнька Свищовы. Это из моих. Да у бабки Фимы малец.
