Я красноречиво взглянул на Пирогова. Тот понял мой взгляд и отрицательно покачал головою, что означало: человека, которого в ресторане хватил инсульт, среди них нет.
Я для вида поковырялся в своей тумбочке, чтобы оправдать наш приход с Алексеем, мол, не зря притащился в палату, а для того, чтобы что-то забрать, взял ручку, листок бумаги, будто они и были целью моего с Алексеем прихода, и вышел в «предбанник».
– Ну-ка, Леха, загляни-ка сюда. – Я шире открыл дверь в соседний бокс и подтолкнул Пирогова.
Исмаил Рахимов лежал, устремив свое плоское лицо к потолку, рот его был приоткрыт, узкие глаза закрыты. Парень то ли спал, то ли о чем-то думал, кто его, бедолагу парализованного, разберет, что у него там на уме. Койка, на которой скончался Петр Горелов, на сей раз была занята. На ней лежал благообразного вида мужчина лет под шестьдесят, до самого подбородка укрытый одеялом. Глаза у него были открыты, он с любопытством уставился на нас. «Раз в глазах любопытство, значит, вменяемый», – подумал я и спросил мужчину:
– Ходячий?
– Ходячий, – усмехнулся он.
Я подмигнул ему и, сжав руку, приподнял ее верх, выражая таким образом солидарность с мужчиной.
– Так держать!
– Постараюсь, – сказал он и, подкрепляя свои слова, в знак согласия прикрыл на мгновение глаза.
Я схватил Леху под локоть и потащил прочь из «предбанника».
– Ну, что? – поинтересовался я.
Пирогов покачал головой:
– Нет, не тот мужик.
– Ты о ком говоришь? – уточнил я.
Леха указал пальцем за свое плечо, приблизительно в то место, где был бокс, в котором лежали Исмаил и новенький.
– Ну как – о ком? – недоуменно глянул на меня Пирогов. – Само собой, о том мужике, что слева на кровати лежит.
– Да нет, – отмахнулся я. – Я про другого спрашиваю. Того, что справа.
Леха заинтересованно взглянул на проходившую мимо нас медсестру Любу и изрек:
– Так тот же таджик или киргиз какой-то. А тот, что в ресторане, русский был.
– Ах да, действительно, – проговорил я, спохватившись, ибо в самом деле дал маху, потому что если бы тот человек, которого в ресторане хватил инсульт, был нерусским, Леха сразу бы мне об этом сказал, и тащить его сюда не потребовалось бы, так как я сразу бы догадался, что им был Исмаил. – Я как-то не подумал. Пойдем-ка, Леха, еще глянем на больных.
Пирогов не двинулся с места.
– А что, действительно у этого Миклухи болезнь такая, что он слоги путает? – спросил Пирогов, которого, по-видимому, не оставляло чувство, что там в палате его разыграли по поводу афазии у Дмитрия.
