В ней хлопотала медсестра Люба, ставила капельницу Георгию Сухареву, но, завидев меня, она указала глазами на штатив с системой капельницы и объявила:
– Ложитесь, Гладышев, в свою кровать, и я поставлю вам капельницу.
Я вспомнил разговор Любы и лечащего врача Фролова, откуда явствовало, что, возможно, Леонида Шутова отравили, подсыпав в препарат для капельницы какой-то яд. А потому категоричным тоном сказал:
– Нет, нет, спасибо, мне не нужна никакая капельница.
– То есть как это не нужна? – Девушка, закрепив на руке Георгия пластырем иголку, разогнулась.
– А вот так! – Я развел в стороны руки, будто акробат, только что сделавший сальто и кланяющийся зрителям. – Я здоров как бык. Обойдусь!
Люба возмущенно вскинула брови.
– Но тогда какой смысл вам здесь лежать? Вас же запросто выпишут из больницы за нарушение режима.
Я с гордым видом сел на свою кровать и объявил:
– Пусть выписывают, я не против.
– Да ладно, Игорь, тебе артачиться! – вклинился в разговор Георгий Сухарев. – Люба свою работу выполняет. Чего ты здесь выпендриваешься-то?
«Тебя-то кто за язык тянет?» – подумал я неприязненно, но промолчал.
Люба заметила:
– Выпишут, Гладышев, и больничный лист не дадут.
Пусть уж лучше мне прогулы поставят, чем отравят и свезут на кладбище, хотел сказать я, но сдержался. Вслух же произнес снова категорично:
– Мне не нужен больничный.
Наконец медсестра догадалась, в чем дело.
– Давайте, Игорь Степанович, выйдем из палаты, – проговорила она елейным тоном.
Когда женщины со мной так мило разговаривают, я ни в чем не могу им отказать.
– Хорошо.
Вместе с девушкой мы вышли в коридор.
– Вы все же подслушали мой разговор с вашим лечащим врачом Андреем Михайловичем? – сказала она с иронией и презрением, очевидно, из-за того, что не очень-то жалует людей, прикладывающих ухо к замочной скважине, как, впрочем, и я тоже, но что уж поделаешь, раз довелось услышать.
Я стоял, как в рот воды набрав.
– Подслушивали, да? – то ли утверждая, то ли спрашивая, промолвила девушка вновь.
Я отвел глаза и пробормотал:
– Ничего я не подслушивал.
Люба сузила глаза.
– Врете же! – затем взяла за руку и потянула за собой. – Хорошо, пойдемте!
Я вывернул руку, но повиновался, пошел за Любой, как бычок на веревочке.
Мы завернули за угол и пошли по маленькому коридору, обходя ресепшен с постом медсестры, не как обычно слева, выходя в большой коридор, а справа по малому коридору. Девушка еще раз свернула налево и ввела в комнату медсестры. Здесь стояла кушетка, несколько стеклянных медицинских шкафов со всевозможными препаратами, штативы для капельниц и пара столиков на колесиках. Я остановился у входа, а Люба прошла к одному из шкафов.
