Весь следующий час терьер проводил для меня ознакомительную прогулку по окрестностям — от дерева до дерева, не пропуская ни одного мусорного контейнера или пожарного гидранта, даже птичьего помета! Если же не попадалось ничего достойного его отметки, то он просто присаживался и выдавливал пару капель посреди мощеного тротуара. Стоит ли удивляться, что, когда мы наконец вернулись на Спрюс-стрит, мне самому необходимо было срочно освободить мочевой пузырь. Но голова моя, увы, так и не прояснилась, а рези в желудке только усилились.
Когда мы с псом свернули на Спрюс-стрит, я заметил какую-то фигуру у дома номер 2013 и поначалу решил, что это бродяга пришел к кухонной двери попрошайничать. Но это оказался худой и изможденный мужчина с болезненно желтым цветом лица и горящими глазами, в грязной, словно у трубочиста, одежде.
— Привет.
Поводок натянулся в моей руке: терьер тоже заметил незнакомца. Услышав меня, человек поспешно нырнул в тень, а пес принялся лаять и рваться с поводка. Маленький стервец оказался на удивление сильным и буквально тащил меня за собой.
Солнце уже садилось, и улица погружалась в глубокую тень. Хотя вид хилого нищего не вызывал опасений, я вовсе не торопился повстречаться с ним в темноте. Я попытался удержать терьера и снова окликнул незнакомца. Наверное, так же ведет себя человек, когда попадает в лесную чащу, где водятся медведи. Он тоже старается сделать побольше шума, чтобы спугнуть зверя. В дальнем конце улицы внезапно упал мусорный бак, вскоре пес угомонился. Кем бы ни был этот мужчина и какие бы причины ни привели его на эту улицу — теперь его и след простыл.
Пока терьер в последний раз метил угол дома, я задрал голову вверх и увидел окно на третьем этаже. Это было окно той самой комнаты, в которой должен был состояться сеанс. Я разглядел под окном небольшой выступ, который не заметил прежде, когда осматривал дом. Снизу мне трудно было судить, достаточно ли он широк, чтобы на нем мог устоять человек. Надо это будет проверить, решил я, но вовсе не собирался вылезать из окна, поскольку слишком боялся высоты. На самом деле ширина выступа не имела большого значения, ведь взлететь туда с земли мог разве что человек-муха.
Терьер опустил лапу и несколько раз поскреб землю, словно цыпленок. Я потянул поводок и поспешил войти в дом, пока пес снова не увлек меня за собой.
— Господи, Финч! — воскликнул Ричардсон, едва переступив в тот вечер порог дома Кроули. — Да вы похожи на вареную сову! Что вы пили?
