Когда совсем стемнело, студент подсел к далматинцу.
— Милутин, а мы, пожалуй, промахнулись с бензином, — чуть слышно сказал он.
Далматинец поглядел на него сквозь темноту.
— Почему промахнулись?
— Не надо было расходовать его до последней капли.
— Почему? — удивился далматинец. — Чем дальше от них, тем лучше.
— Так-то оно так, но…
— Что но?
— Надо было немного оставить на всякий случай.
— На какой это случай? — нетерпеливо спросил далматинец.
— Какой! Представь себе, что за нами погонится военный катер… Тогда мы завели бы мотор и высадились на берег…
Далматинец почувствовал, как в груди у него поднимается глухое раздражение.
— Вечно ты так! — резко перебил он студента.
— Как это так?
— Задним умом крепок.
— Только сейчас пришло в голову, — виновато признался Крыстан. — Я подумал, а что если появится катер и станет отрезать нас от берега? Мы могли бы успеть удрать…
— Молчи! — сказал далматинец. — Нечего теперь толковать об этом! Только растравлять себя!
Молодой человек ничего не ответил. Ночной мрак показался ему еще более густым, безмолвным и гнетущим.
4
Вацлав встал на вахту в девять часов. В лодке было тихо, все неподвижно сидели на своих местах. Кажется, никто не спал, но все молчали, занятые своими мыслями. Только на корме слышалось тихое покашливание и вспыхивал слабый огонек: капитан докуривал свою последнюю сигарету.
В непроглядной ночи еще ярче светили звезды. Вацлав не знал такого неба. Над его родиной оно никогда не бывало таким черным и никогда на нем так ярко не светили звезды. Порой казалось, что это совсем другое небо, далекое и незнакомое, и звезды на нем совсем другие. Но ведь это не так! Вот Полярная звезда, а вот Большая и Малая Медведицы — единственные известные ему созвездия. Как непривычно то, что можно разом окинуть взором весь громадный звездный купол, накрывший море, словно исполинская чаша колокола. На родине ему не приходилось видеть весь небосвод. Меж крышами зданий проглядывали лишь куски неба. В отцовской деревне, в Словакии, весь небосвод был изрезан темными зубцами гор. А в Праге, где он жил последние шесть лет, неба совсем не видно, потому что оно растворяется бесчисленными огнями города: мощными электрическими фонарями, неоновыми рекламами, вздымающимися ввысь, ярко освещенными зданиями. Чистое небо он видел из окна своей квартирки в старой части города, но и там оно выглядело бледным, а звезды тусклыми. Только в ясные ночи они, словно ожив, сверкали ярче.
