— Так и не понял, грек капитан или болгарин? — проговорил в раздумье печатник.
— Болгарин, — неуверенно сказал студент. — Лицо у него болгарское… А моторист, конечно, грек…
— Пожалуй, капитан что-то почуял! — озабоченно заметил печатник.
— Не думаю, — все так же неуверенно возразил студент. — По-моему, он хороший человек…
Печатник вынул из кармана пачку сигарет и закурил. Теперь на его лице застыло то же напряженное выражение, как тогда, когда он наблюдал с обрыва за ломкой.
— Глупо получилось с этим Геккелем, — сказал он. — Знаю я, кто такой Геккель, и незачем тебе было тыкать им мне в нос.
Молодой человек виновато молчал.
— Судя по всему, капитан хороший человек, — повторил он.
— Хороший-то хороший, но и ободрал нас хорошо…
— Денег хватит! — недовольно возразил молодой человек. — Я бы и вдвое больше дал.
— Ты бы и втрое дал, но он сразу побежал бы с этими деньгами к приставу.
Они вышли на небольшую городскую площадь. Посреди нее в тени раскидистого платана большой фонтан на все четыре стороны выбрасывал струи воды. Город утопал в зелени, но самое тенистое место было перед верандой ресторана.
Стояла пора цветения тополей, и в воздухе легким летним снегом носились белые пушинки, застилавшие все вокруг — и фонтан, и танцевальную площадку, и зеленые свежевыкрашенные столы ресторана.
Печатник и студент прошли в зал. Трое мужчин за одним из угловых столиков, видимо, поджидали их, потому что сразу тревожно и вопросительно взглянули на вошедших. Старшему, уже поседевшему, было лет под пятьдесят, кряжистый и огромный, он почти заслонял собою остальных двоих.
— Долго вы пропадали! — громко воскликнул он. — Мы уже начали беспокоиться.
— Тише, Милутин! — поморщился печатник.
— Не бойся! — ответил здоровяк. — Никого нет…
Печатник внимательно огляделся. В просторном зале ресторана был занят только их столик. В глубине, за оцинкованной стойкой, сидел буфетчик, и его круглая лысая голова чуть виднелась за строем чисто вымытых и еще мокрых рюмок и стаканов. Он, очевидно, спал, потому что несколько мух спокойно разгуливали по его лысине. Над стойкой на крепкой бечевке висело полуметровое красноватое чучело рыбы с широко растопыренными плавниками. Рыбаки зовут эту рыбу «морской ласточкой». Двери были раскрыты, и от сквозняка рыба медленно вращалась на бечевке, а около нее неистово кружился рой мух.
— Нанял лодку, — сдержанно сказал печатник. — Вечером, в восемь, отправляемся.
Двое за столиком с облегчением вздохнули. Третий, бледный блондин, посмотрел на них с недоумением. На его лице отразилось напряженное внимание и огорчение.
