Маленький дикарь улыбался своим щербатым ртом с заостренными клыками и молча кивал. Непонятно было, то ли он соглашался с воином убежищ, то ли просто внимал его словам, фанатея от самого факта, что с ним разговаривает сам великий древний.
– Тьфу! – Латышев в сердцах сплюнул. – Максимыч, ну хоть ты им скажи, что не нужна нам эта рогатая харя. Она уже сейчас воняет. Я понимаю, что им все равно. От них самих несет так, что и не чувствуется. А нам-то что делать?
Данила посмотрел на голову, которую тащили сразу два дикаря.
– А мне эта башка нравится.
– Вот и забирай ее себе, повесишь над кроватью. Все равно у тебя только на ее фоне есть шанс красавцем прослыть.
Данила тихо засмеялся в маску.
– Ну да, не красавец, что теперь к старости рыпаться. А ты вот дожил, Санек, до седин, а не знаешь простой истины, что, с позиции женщин, мужская красота скорее вредна, чем полезна. Мужик должен быть мужественным, умным, обаятельным и с хорошим чувством юмора. Как видишь, к внешности это не имеет никакого отношения.
– То-то ты один живешь весь такой с нужными характеристиками.
– А тут один вывод – все бабы дуры. Черт их знает, что им надо, – Данила оценивающе примерился к голове дракона. – О, придумал! Я ее на будку к Родничку нахлобучу.
Латышев только руками развел.
– Все равно зря… Ведь сказали мы их суперумнику: спасибо, не надо.
Максим оторвался от наблюдения за свободной от растительности улицей и посмотрел на спорящих друзей. Сталкеры прошли уже половину пути до Измерителя и выбрались к развилке Румянцева-Соколовского. Сейчас все стояли под широким навесом трамвайной остановки и внимательно рассматривали верхушки полуразвалившихся домов. Очень любили эту площадь ящеры, а теперь тут как-то тихо – даже странно.
– Не обижай двухголового. Он, между прочим, от сердца ее оторвал, очень хотел этого дракона в племени оставить, но политес требует жертв. Видишь, почти полплемени нам в сопровождение выделил. Мы теперь, после этого боя, одно целое. Они наши младшие братья. Радуйся!
Латышев посмотрел на низкорослого, все еще улыбающегося дикаря:
– Послал бог родственничков… – он натянул маску респиратора на лицо. – Ну, чё стоим, кого ждем? Чисто ведь. Если кто сидел – уже бы выполз.
Максимыч еще раз посмотрел на площадь.
– Молодой, дуй на ту сторону. И не останавливайся, даже если мы пальбу откроем. Вон там, видишь, плита лежит?
– Это та, с которой Данила прошлый раз ящера снял?
– Ага, она самая. Окапывайся там, и если что – поддержи огнем. Потом ты, Данила.
