«Вечером 25–го около 18 часов на север уходит поисковая группа — Бажев, Перов, Ружицкий, кок и я. В сплошном тумане выходим на мой створ. Следов здесь уже никаких не сохранилось. Через два с половиной часа мы у Второго Барьера Сзади остается стена сплошного тумана и клочья драных стратусов (слоистых) над головой. Обвязавшись веревками, проходим зону трещин по очень слабым снежным мостам и затем спускаемся по Второму Барьеру у вехи Край.
Снег здесь уже почти стаял и вода ушла Продолжаем идти в связках, хотя трещин нет. Пользуясь сведениями Дебабова, выходим на конец створа, выставленного Олегом. Пока все совпадает с тем, что Женя рассказал еще на Ледораздельной. Продолжаем поиск в оазисе Анахорет, обходим его со всех сторон, но и здесь ничего подозрительного. Все больше укрепляюсь во мнении, что поиск следует продолжить по ручью. Ведь говорил же я Олегу, чтобы он опасался этого проклятого места!
Полдень 26 июля. Хорошая видимость. Вот уже виден балок Анахорет, но перед ним ручей в толще льда, преграждающий нам путь. Мы давно развязали веревки и идем, растянувшись, в затылок друг другу: Перов, кок, я, за мной где–то Игорь, сильно отстал Альберт. Почти напротив балка замечаю две черных точки. Почти одновременно Перов увеличивает скорость, потом останавливается и что–то кричит. Можно только разобрать слово «Олег». Все мы теперь несемся вниз по течению ручья к черным точкам прямо по снежным мостам, не разбирая дороги. На другом берегу ручья видна лыжа с отломанным задником, потом палка, какие–то мелкие разбросанные предметы. А вот и первое черное пятно — промокший рюкзак. А дальше то, что когда–то было Олегом Яблонским.
Он лежит на спине с раскинутыми руками и ногами в мокром снегу конуса выноса ручья. Штормовка подвернута под мышки, вывернут правый карман, сапоги еле держится на ногах, капюшон штормовки стянул слегка потемневшее лицо. Совсем рядом снежный мост, вокруг мелкие трещины. Ребята стоят сняв шапки, Альберт почти шепчет: «Что я скажу твоей матери, Олежка…» Увы, слишком поздно…
Четырехчасовой перерыв в балке Анахорет. Перов сколачивает из лыж сани для перевозки тела. Несмотря на усталость, под впечатлением пережитого никто не хочет есть. Выпиваем по кружке кофе. Тело завертываем в тулуп и крепим веревками к саням».
Картина гибели Олега, в общем, понятна и объясняет, почему я не увидел тела во время посещения балка Анахорет 17 июля. В конце тяжелого маршрута, когда до балка оставалось всего полсотни метров, желание оказаться в жилье поскорее возобладало над элементарной осторожностью, и Олег решил пересечь ручей по снежным мостам, которые еще больше ослабли от таяния после моего посещения. Под тяжестью Олега снежный мост рухнул, и его мгновенно втянуло в тоннель в снежно–ледяной толще. Вместе с ним пропали и сани, которые он тащил за собой. Груз (ледовый бур, рюкзак и карабин) также попали в туннель, где и оставались вместе с телом, когда мы с Перовым побывали в балке. Позже под давлением воды снежная масса была выброшена из тоннеля наружу (последствия гидравлического взрыва, результаты которого я описал в полевом дневнике 15 июля), с ней–то и выбросило тело Олега и рюкзак, тогда как бур, сани и карабин остались в теле ледника. Единственное утешение: судьба Олега выяснилась, в отличие от многих других, погибших при сходных обстоятельствах в Арктике и оказавшихся среди пропавших без вести со всеми вытекающими последствиями. Печальное шествие: Альберт тянет сани за веревочную лямку, я с Первым подталкиваем их сзади, иногда к нам присоединяется Дебабов. Ружицкий идет впереди в качестве разведчика. Поздно вечером добрались до базы, закопав тело погибшего до вскрытия в снежник.
