Я слушала, как он дышит.
Дышал он глубоко, но я-то знала, что не спит.
Или опять он читал мои мысли?
Не знаю.
Узнала б, сразу же бы вам доложила.
Читай он мои мысли, это бы скорее объяснило то, что случилось дальше.
Да только не пришлось моему супругу мысли мои читать.
Потому что, спустя немного времени, я тихонечко проговорила:
— Генри Ризли.
— Да, — сказал мистер Шекспир.
— Генри Ризли подарил тебе эту кровать за твои поэмы.
— Нет. Он дал мне денег. И я купил кровать.
— Денег, — говорю.
— Да, — он говорит.
Я мялась.
Все не могла взглянуть на мистера Шекспира.
Потом спохватилась, что простыни эти я обнюхиваю.
Ничком в перине, на пуху лебяжьем, я обнюхивала эти простыни.
Супруг мой ничего не говорил.
— Эта кровать, — я шепнула. — Он спал на ней?
Глава пятнадцатая
Тысяча фунтов
Мистер Шекспир не отвечал.
И я поняла.
Раз мистер Шекспир не захотел мне отвечать, я поняла, что, как пить дать, друг его побывал в постели, в которой мы теперь лежали.
— Господи Иисусе, — я шепнула, — милостивый, многотерпеливый Господи Иисусе.
Обыкновенно я не поминаю имя Господа так, за здорово живешь или всуе.
Мне и теперь аж неприятно вспоминать и записывать, что я тогда сказала: «Господи Иисусе».
Но из песни слова не выкинешь.
Я ничего не пропускаю.
И не вру.
Я все начистоту выкладываю, пусть даже такие дела и слова приходится припомнить, какие совсем мне будут не на пользу, когда прогремит труба в день Страшного суда.
Я глаз не могла отвесть от этих двух свечей.
— А что мужчины делают? — я шепнула.
Ответа не было.
Но я услышала, как муж мой вздохнул, тяжко, будто бы от боли.
Я шепнула:
— Хорошо это, да?
Постель, я чувствовала, колыхнулась.
Я обернулась, глянула.
Мистер Шекспир приподнимался.
Стягивал свой овчинный кафтанчик.
Потом потянулся к толстому снурку и сомкнул вокруг нас полог постели.
— Ризли, — я сказала. — Граф Саутгемптон. Барон Тичфилд.
Постель была теперь, как комната у комнаты внутри.
Укрытие.
— Деньги, — я сказала. — Ах ты, блядь, — я сказала.
Воск капал с изголовья. Простыни пятнал.
Вот капля плюхнулась, горячая, на лебяжью подушку. И зашипела на шелку.
Я шепнула:
— И сколько ж он тебе заплатил?
Мой супруг пробормотал что-то.
— Сколько? — я опять спросила.
И тогда мистер Шекспир заговорил ясно и спокойно.
— Он дал мне тысячу фунтов, — сказал мистер Шекспир.
