Глава семнадцатая
Ненастоящий город
Если хотите знать, Лондон мне показался самым бездушным местом, где я когда бывала.
Самое бездушное место, и он грязный, этот город Лондон.
От людей воняло.
Что уж греха таить.
Воняло от них, а все равно — были они как серые призраки.
Ненастоящий он какой-то, Лондон.
Как будто он тебе помстился.
Сказала бы, что на театр он был похож, да только отродясь не хаживала я в театры.
Лучше я так скажу — приведись вообразить театр, подобное я бы и вообразила: место без души и туда-сюда серые призраки снуют.
Мальчонку видела в рваной вязаной шапке: по чужим карманам лазил.
А всем хоть бы хны.
Видела оборванцев с печалью напускной на лицах, напоказ выставляли свои гнойники и раны, кого-то чтоб разжалобить.
Видела побродяжек, и прыгунов, и торговцев щепетильным товаром, и кукольников, и музыкантов, и торговок игрушками.
Все они словно бы надсмехались над верой и над смертью.
Я видела город мертвецов.
Город теней.
Как зверь о многих головах и подлинно без сердца.
Ей-богу, помереть мне на этом месте.
Весь он как призрак, как выдумали его — город Лондон.
Я даже сомневаться стала, что сама я тут стою.
Но я стояла, да. И Лондон, город теней, был вокруг.
Даже ветер, дроглый ветер с реки в тот преклонный час, не похож был на настоящий ветер, и не хотелось его ветром называть.
Разве такой в Арденском лесу ветер или на Стинчкомбовой горе?
Лондонский ветер кружил какой-то дымной вонью, от непроваренной капусты, что ли, не то помоев.
Вонь мне лезла в глотку.
Мне было тошно и противно.
Лондон — живое кладбище, я так скажу.
Лондон — это где мертвецы живут.
Глава восемнадцатая
Бляди и педерасты
Мамаша, помнится, мне говорила, что в Лондоне полным-полно блядей.
«Женщины в Лондоне, — говорила, — все бляди сплошь, а мужчины — все педерасты».
Как ни глядела, а ни единой бляди в Лондоне я не приметила.
Видела попрошаек с деревянными кружками.
Видела женщин, в платки укутанных, с красноглазыми младенчиками на руках.
Таких окаянцев видела, что прости Господи. Идут, палками-дубинками путь себе расчищают.
Видела, как толчется бедный люд, попрошайничают, товар выкликают.
Видела, как харкнул поп.
Слышала, как перднула важная барыня.
Видела кабаки — все спереди черные, а двери такие низенькие, что разве карлам входить-выходить впору.
Видела самоновейшие кареты.
Видела-слышала, как все мчат неведомо куда на гремучих колесах.
Но, по правде сказать, бляди ни единой я не приметила.
И все равно, сдается мне, я поняла, чт
