Глава одиннадцатая
Лаволта
Доченька моя Сусанна, та приняла бы тех лебедей за гусей.
Глаза у ней всегда были плохие. Так, верно, и уродилась с подобным недостатком.
Я ничего не замечала, пока ей пять то ли шесть лет не исполнилось.
А тут она вдруг прибегает в дом с Хенли-стрит, и даже не раз так было, и кричит: «Папаша! Папаша!»
Бедняжке метилось, будто отца она своего увидала на дороге.
А это всего-навсего дед ее, мой свекор, Джон Шекспир, шел из кабака домой.
И эдак он приплясывал, бывало, когда сворачивал с Миер-стрит, приплясывал, пока жена не догадается, как он набрался. И от пляса, конечно, казался он моложе, чем и объясняется ошибка моей Сусанны.
Едва ли ей, конечно, случалось видеть, как пляшет ее отец.
Мистер Вильям Шекспир в танцах был не силен.
Как-то раз взялась я его учить плясать лаволту.
Лаволта — танец легкий. Просто — на каждые два шага поворотишься, потом подскочишь, тесно сдвинешь ноги и стоишь.
Так мистер Шекспир, он в огонь свалился.
Совсем немного времени прошло с тех пор, как она своего деда приняла за своего дальным-дальнего отца, как вдруг Сусанна моя приходит опечаленная, что, мол, на дворе туман.
А тумана никакого и в помине не было.
Стоял июнь, был ясным ясный день.
Ну, тут уж я ей завела очки.
Мы их на Тиддингтонской ярмарке приобрели.
В три фартинга мне стали.
Теперь-то у ней очки куда подороже, горный хрусталь, в тонкой золотой оправе, муж ей в Бристоле справил.
Джон ее зовет «моя сивилла», когда она в очках.
Пишу эти слова бесподобным гусиным пером, прежде мужним.
Кончик наточенный, острый, перо ласкает щеку.
У меня на будущее целый пучок гусиных перьев припасен, и в чернильнице полно черных чернил самого наилучшего качества. Мистер Шекспир вечно с чернилами возился, их составлял, намешивал, орешковые, купоросные.
Вот бы он подивился, узнавши, на что они сгодились его жене!
У меня и песочница отличная имеется, бумагу посыпать, в виде королевы из шахмат.
Глава двенадцатая
Доктор Джон Холл
Джон Холл, мой зять, он медицинский доктор.
Прекрасный лекарь, доктор Холл, и в вере тверд, не путаник.
Больные у него на шестьдесят миль по всей округе.
На ослике он ездит.
Графу Нортгемтону он облегчил плеврит, а графиню его водяночную, ту окончательно вылечил.
Но видно, к Джону моему прекрасному и к его врачбе мне лучше в другой раз возвратиться.
