Мы с Сашей заказали себе рубашки в пошивочной Джермецыкка. Через неделю рубашки были готовы. Но когда я надел, рукава оказались длинноваты.
— Они что, не по тебе мерили? — спросила Дзыцца.
— По мне…
А что рукава получились не по размеру — я сам виноват. Не захотел лишний раз примерить, думал, и так сойдет.
— Ладно, — успокоила Дзыцца, — ничего страшного. Я укорочу. Хорошая рубашка. Но пусть она самой бедной будет из тех, что еще наденешь!
Я увидел в окне Джетагажа: машет мне рукой, мол, выйди. Из кармана торчит газета.
— «Растдзинад» еще не читал? — спросил он меня на улице.
— А что там?
— А ну, дай твою руку! Поздравляю! Очень правильно написал. Пусть не думают, что люди слепые.
Сердце у меня дрожало, пока я разворачивал газету.
— На второй странице. Вот, гляди! — И Джетагаж показал на правый нижний угол страницы.
Сначала я увидел имя и фамилию. Напечатанные, они выглядели какими-то странными. Неужели это я? «Казбек Таучелов»… А красиво звучит! Имя напечатано полностью. Должно быть, в газете решили, что так будет лучше, если рядом с фамилией поставить и полное имя. У других-то ни у кого имя полностью не напечатано.
Однажды я подарил кому-то свой перочинный ножик, и Дзыцца меня отругала: «Все-то мы щедрые! Недаром у нас и фамилия такая[13]. И отец готов был все раздать направо-налево… Подарил какому-то человеку бухарскую шапку — снял с головы и отдал! Коня еще можно, это я сама видела и слышала, но чтоб шапку с головы!..»
Нет, все-таки у нас хорошая фамилия: Таучеловы! А что? Лучше щедрыми быть, чем скупыми слыть. Скупых Дзыцца терпеть не может. И про ножик сказала в раздражении. Насчет шапки я молчу: Баппу, конечно, поступил опрометчиво.
После имени и фамилии я прочел название заметки. У меня было другое… А сейчас в заголовке уместились все мои мысли: «Жены начальников ленятся работать». Ого, на кого я поднял руку! Читаю заметку, и нехорошо делается: этого мне не простят. Ни одного из колхозного руководства не пропустили, всех назвали вместе с их женами. Были бы женщины больные или с малыми детьми, а то такие толстые и здоровые и грудных детей нет ни у одной! Вся тяжелая работа на вдовах, а начальниковы жены, как говорит Дзыцца, сидят на берегу и ногами болтают в воде, бездельничают целыми днями.
— Возьми газету себе, я другую найду, — сказал на прощание Джетагаж. И пошел к магазину.
Должно быть, там только и говорят о газетной статье. А кто еще не слышал про эту новость, так Джетагаж, будьте спокойны, все им расскажет. И люди удивятся и обрадуются. Ну, наконец-то! — скажут. Конечно, кое-кто и промолчит, побоится высказаться открыто. Найдутся, думаю, и такие…
