Он снова поел один и пошел в приемную. Какое-то время он бесцельно проверял маленькие блестящие инструменты, разложенные на подносах. Затем, усевшись на кушетку для пациентов, стал читать. Но все равно плохо понимал, что делает. Они никак не договаривались, но Сулиен не сомневался, что рано или поздно Танкорикс как-нибудь найдет его здесь.
Прошло немало времени, когда он услышал, как вся троица вернулась и дом ожил, зашевелился, застучал, а затем снова погрузился в тишину. Но он ждал. Затем дверная ручка тихонько повернулась, и Танкорикс смущенно переступила порог приемной. Оба рассмеялись, одновременно делая друг другу знаки, что надо вести себя тише. Теперь они стояли совсем близко, и взгляды их встретились на нескромно затянувшееся время. И снова они рассмеялись, на сей раз притворно виновато. Сулиен знал, что смех это род признания, и подумал было поцеловать Танкорикс, но остановился в нерешительности и вежливым, скучающим тоном осведомился, хорошо ли она провела вечер.
— Театр. Такая скука, — сказала Танкорикс, поморщившись. — Впрочем, вряд ли можно винить пьесы за то, что они скучные, когда публика только и делает, что глазеет друг на друга. — Она была одета на выход, вся в белом. Изящным движением она присела на кушетку для пациентов и подпрыгнула на ней: — Фу. Больные. Как ты только можешь?
В конце концов оба оказались сидящими на полу, как дети, снова смущая друг друга долгими взглядами.
— Ты рада, что бросила школу? — спросил Сулиен.
Лицо Танкорикс застыло.
— Конечно. О, конечно, — тихо произнесла она. — Я ненавидела ее.
— Почему?
Она нахмурилась и продолжала, растягивая слова:
— Помнишь меня, когда я была моложе? Тяжелые были времена, правда? Конечно, потом… — Она снова замолчала и скромно оглядела свое красивое тело. — С тех пор как я поняла, что могу выглядеть нормально, многие девушки вдруг захотели со мной дружить… люди, которые… от которых потом было не отвязаться.
Прежде чем умолкнуть, голос ее напрягся. Но неожиданное напряжение тут же исчезло с ее лица, и она широко улыбнулась.
— Чем теперь думаешь заняться? — спросил Сулиен.
— Глупый вопрос. Что толку чем-то заниматься, все равно я ничего не умею. Хотя я знаю, что буду делать: выставляться напоказ в театре и на разных играх, а потом выйду за какого-нибудь скучающего богача. И, надеюсь, скоро разведусь.
Она грациозно потянулась и легла на спину на ковер, глядя на Сулиена снизу вверх.
— Ох, какая скука, какой скучной будет вся моя оставшаяся жизнь, — беспечно проворковала она. — Думаю, лучше бы мне было быть весталкой и ни о чем таком не ведать. — Затем она прикрыла веки и нежно сказала, словно обращаясь совсем не к Сулиену. — Хотя, конечно, мне не хватает соответствующей подготовки.
