— Солнышко, нам пора, — сказал он, обнимая меня. — Нас уже ждут.
Я вздрогнула, отвлекаясь от воспоминаний, и на автомате коснулась места на шее под левым ухом, где мне пять лет назад сделали татуировку, после того как я приехала в «Адвегу». Я мысленно содрогнулась, вспоминая ужасную боль, которую мне пришлось терпеть в те минуты, когда мне на коже лазером выжигали знак БК.
— … И ты представляешь, я всё-таки напросилась помогать с украшениями — уже достали эти стандартные детсадовские праздники. Я уверена, что школьный вечер получится просто чудесным, — едва ли не прыгая от радости, тараторила Настя Сухонина.
Я вымученно улыбнулась ей, ощущая какую-то усталость. Посмотрев на подругу, я в очередной раз с тоской подумала о том, какой красивой и умной была Настя. О том, что у неё всегда всё получалось и что её все очень любили. Особенно по сравнению со мной.
У Насти была слегка смуглая кожа, как и у её отца, и низко посаженые глаза какого-то янтарного цвета. Свои тёмно-русые волосы, она заплетала в косу.
Я же была очень несуразной по сравнению с подругой — тощей, с бледной кожей и продолговатым носом. Волосы я старалась стричь покороче, так возни с ними было всегда очень много, а заниматься этой вознёй было некому.
Я тяжело вздохнула, стараясь отвлечься от мыслей о своей серой внешности. Сейчас мы с Настей шли по коридору, нас окружали бетонные стены, выкрашенные в болотный цвет, с деревянными дверьми в них и страшными вентеляционными люками, которых я очень боялась.
На низких потолках жужжали старые лампы, а вдоль стен тянулись толстые трубы.
Я с болью смотрела на всё это — бункерный комплекс «Адвега» уже на протяжении пяти лет был моим домом, хотя было правильнее сказать моей тюрьмой. И не смотря ни на что, мне нельзя было уходить отсюда — меня лечили здесь от этой ужасной болезни, от отвратительной радиационной аллергии. Уже на протяжении пяти лет мне каждый день кололи инъекции с сывороткой разработанной ещё в довоенное время. И каждый день я думала, почему случилось так — почему я родилась на свет с болезнью, которой никто не болеет уже столько лет!
Кроме некоторых неудачников типа меня…
Я не могла понять, почему у меня развилась эта аллергия, и никто не мог мне этого объяснить, потому что никто этого не знал. Так случалось. Очень редко, но случалось. Сейчас я уже не была смертельно больна, меня успешно лечили, но мне надо было ждать долгих тридцать лет, чтобы выбраться за стены «Адвеги» и вернуться домой.
